Блондинка и серый волк - стр. 32
Пахло здесь вкусно, а вот контингент был… самый что ни на есть разбойничий. Замерла на пороге, судорожно подсчитывая количество голов, в смысле – рож. На тридцати с чем-то сбилась и решила, что нет, в лесу безопаснее, но улизнуть не успела. Рудик нетерпеливо толкнул ее между лопаток, затаскивая в здание, и только потом догадался оглядеться. Его гулкий вздох в наступившей вдруг тишине прозвучал очень громко. Агата на всякий случай подергала мягко затворившуюся за спиной дверь: она не поддавалась. Пришлось улыбаться во всю свою белоснежную челюсть и громко здороваться.
— Вечер в радость, господа, эль в сладость, – брякнула она. — Это ведь постоялый двор?
— Он самый, заходи, красавица, – улыбнулся лысый толстяк за барной стойкой, демонстрируя отсутствие передних зубов. – Не бойся, не обидим.
— Только пощупаем немного, – вполголоса добавил кто-то из угла.
Рудольф демонстративно принялся за стриптиз, явно намереваясь оборачиваться.
— Братцы, тож ж оборотень! – крикнул кто-то… И все вокруг вскочили.
Агата только глазами хлопала, а ее оруженосца уже скрутили в бараний рог, пару раз пнули под ребра, опутали веревками как колбасу и уложили в уголок отдыхать. Однако тут налицо командная работа!
— А вы, барышня, тоже буянить будете?
— Нет, – горячо ответила Агата. – Я буду ужинать и спать!
— Ну так проходите, присаживайтесь. Что желаете?
Пришлось осторожно опуститься за предложенный столик в углу. Посетители смотрели на Агату так жадно, что она ощущала себя частью меню. Сохранять невозмутимость было очень сложно, и тигрица нервно плеснула в большую кружку чего-то алкогольного из кувшина и лихо опрокинула это в себя.
Ох!
Закашлялась, из глаз потекли слезы. Да это же самогон!
Зато сразу сделалось тепло, даже жарко и очень весело. И предложенное жаркое показалось невероятно вкусным.
Осмелевшая Агата даже крикнула бармену, или кто он тут:
— Вы бы моего оруженосца покормили, а то бедняга даже топор за мной таскать не сможет!
Все почему-то засмеялись: не то им казалось, что кормить практически уже покойника не было смысла, не то над топором.
Постепенно в таверне снова зашумели, начали спорить и даже петь. Перед глазами у Агаты плыли цветные пятна, в ушах гудело. Она вдруг услышала знакомое имя “Жозеф Лур”, встрепенулась, немного послушала, качнулась на стуле и заявила:
— Э нет-нет, все было совсем не так! Слушайте сюда! Жила была девочка в деревне возле леса. Бабушка сшила ей красную шапочку, и до того девочка ее любила, что носила и зимой, и летом…
Волк в углу громко и трагически застонал.
***
Проснулась Агата поздно, в который уже раз – с головной болью и премерзким ощущением во рту. К сожалению, снова не дома, а на каком-то половичке в каком-то чужом доме. С трудом села, огляделась, ощупала себя. Штаны и рубашка на месте, нож за поясом, отлично.
— Блевать будешь? – поинтересовался смутно знакомый голос. Она подняла голову и уставилась на весело скалящегося Рудольфа. – Водички хочешь?
О да! Вырвала у него из рук ковшик со студеной водой, жадно прильнула к нему, не замечая даже, как струйки воды стекают по подбородку и шее. Вроде бы полегчало.
— Тут есть вчерашнее рагу, моя общительная госпожа, не желаете?
При одной только мысли о еде к горлу подкатил ком. Мотнула головой, поморщилась.