Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - стр. 32
– Красавица, судьба свела нас в этот чудный день! – Казимир с ухмылкой погрузил руку в ближайшую женскую душу с растрепанной косой, аккуратно подтянул ближе, а затем наклонился к призрачному лицу, как будто в поцелуе. Демон открыл рот шире, и душа безмолвно втянулась в бездну, лишь тонкие серые руки взмахнули…
Все закончилось в мгновение ока, кажется я даже не моргнула ни разу. Казимир сыто рыгнул и смутился:
– Простите, где мои манеры.
Я ожидала, что остальные бросятся на обидчика, но их взгляды были прикованы ко мне.
Распутье
Время застыло на несколько мгновений. Пустошь, и без того не баловавшая звуками, окончательно замолкла, затаила дыхание в ожидании нового действа.
Все эти души, будто изжеванные Навью, перемолотые сухими ветрами с песком, в жалких остатках некогда добротных одежд, с глазами, в которых застыла вечность скитаний, встали полукольцом у ног избы.
– Сверкая впалыми глазами, вся в рубище, худа, бледна, стоит, луной освещена… – тихо продекламировал за спиной кот.
– Что за патетика? – насторожился Морок. – Может, валерьянки, в себя прийти?
– Почему бы и да! – покладисто согласился кот, но шиш ему – бармен тут я, и у нас сейчас не наливают, даже за стихи Пушкина с табуретки.
Толпа зароптала. Голоса, шелестя и наслаиваясь друг на друга, обрели громкость, и мы расслышали:
– Отвори нам врата…
– Сними оковы…
Действо заворожило: развевающиеся волосы, мольбы, изможденные тела, могильного цвета лица и отрешенные выражения на них, не соответствующие трагизму ситуации. Темная половина меня была довольна, ей нравилось это зрелище. Спуститься бы к ним да проводить… Я тряхнула головой, отгоняя липкое наваждение – они лживы, как хищные цветы. Распустили ярким цветком приманку для Яги.
Одна женская душа протянула ко мне руки и нараспев завела:
– Тоска въелась, не унять. В грудь и сердце впилась когтями упыриными, растеклась по жилам, по костям ноетой и сухотой. Отвори, Яга-привратница, да пусти света белого, света белого очи долгонько да не видывали…
Она заплакала. Страшные черты искривились, растеклись свечным воском, вся толпа как один подхватила, напевая про белый свет и раскачиваясь на месте. Мне не нравились их глаза – у душ, которые провожаю я в Лукоморье, и то получше будут, а у этих совершенно потусторонние. Казалось даже, что эти глаза поглощают крупицы света, которого и без того не хватает в Нави.
Ядвига не зря предупреждает: мудрые советы не слушать – себе дороже выйдет; а я не из тех, кто от вовремя данного совета отмахивается и твердит про личные границы.
– Уходим! – Я попятилась в избу, то и дело натыкаясь на кота.
Кощей кивнул и сжал поводья, Казимир забрался на метлу.
– Стряслось что? – вскочила Настя, сменив настроение, как бес личину, и готова была в бой.
– Нормально, драпаем, держись за воздух! – весело отозвался Бальтазар и обнял лапами ближайшую лавку.
– Гони! – пропищал Супчик, впившись когтями в плечо.
Изба вздрогнула и совершила несколько прыжков, предположительно в ту сторону, куда нам нужно, – не до любования пейзажами в оконце, сами понимаете, – и так резко затормозила, что кашпо из черепа безымянной бывшей Казимира сорвалось с крючка и едва не попало в кота. Череп крепкий, ничего ему не будет, а вот кактус, полетевший с куском земли в дальний угол, было жалко.