Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры - стр. 36

Однако после революции «Братья», используя свои разветвленные ячейки на местах, очень быстро вышли на свет, превратились в ведущую гражданскую силу страны. Уже в конце апреля 2011 года они создали свое политическое крыло – Партию свободы и справедливости (ассоциация с турецкой Партией справедливости и развития показывает, какое именно государство хотели создавать лидеры «Ихвана»). Партия стала готовиться к назначенным на конец 2011 – начало 2012 года выборам, в частности постепенно менять традиционную для «Ихвана» рестриктивную риторику (осуждающую западный греховный образ жизни) на более умеренные и спокойные заявления. В частности, пытались убедить западные власти в том, что не станут вводить никаких ограничений для прибывающих в страну туристов. Так, если раньше Генеральный секретарь Партии свободы и справедливости Мухаммед Саад аль-Кататни возмущался тем, что туристы, приехавшие на курорты Египта, ходят в слишком откровенных нарядах и чересчур налегают на алкоголь, то теперь он принялся уверять в отсутствии у «Ихвана» намерения «говорить туристам, как им следует одеваться, в чем находиться на пляжах, что есть и пить» [96]. Более того, по его словам, партия не намерена указывать это и самим жителям Египта. «Мы не будем заставлять мусульманок и всех остальных женщин носить хиджабы, – заявил Саад аль-Кататни. – Мы имеем право пропагандировать, но вводить это законодательно считаем неприемлемым и немыслимым шагом… Употребление алкоголя дома, а также в отелях рассматривается нами как личная свобода граждан, и, следовательно, не может быть запрещено» [97].

Аналогичным образом самоорганизовалась и другая исламистская сила Египта – радикалы-салафиты, Они назвали свою партию просто «Аль-Нур» («Свет») и также внушали избирателям мысль о том, что в случае прихода к власти займутся прежде всего не принятием различного вида антисекулярных проектов, а решением социально-экономических проблем страны. «Из 80 миллионов египтян алкоголь употребляют примерно 20 тысяч человек. А доступа к чистой воде нет у 40 миллионов. Как вы думаете, какой из этих двух проблем я буду занят в парламенте?» – задавал риторический вопрос представитель салафитов Мухаммад Нур [98].

Теоретически, конечно, у светских либеральных сил был шанс дать бой исламистам. За либералами стоял Запад. Годами США и ЕС тратили миллионы долларов на программы по демократизации Египта и обучение египетской молодежи в надежде на создание в этой стране прозападного либерального среднего класса, который должен будет перехватить выпавшую из рук диктаторов власть. Вложились они и в информационное обеспечение Тахрира. По некоторым данным, во время революции «египетских» твитов было лишь 30 %, все остальное писалось из-за границы [99]. После свержения Мубарака Запад резко усилил финансирование египетских НПО: с февраля по ноябрь 2011 года США перечислили этим организациям 105 миллионов долларов, тогда как за весь период с 2005 по 2010 год было выделено лишь 70 миллионов долларов [100]. Кроме того, этот средний класс и его политических представителей активно раскручивали мировые СМИ (бывший глава МАГАТЭ Мохаммед эль-Барадеи вообще позиционировался как символ и лидер революции, хотя никакого участия в ней не принимал). Кроме того, светские либералы могли надеяться на как минимум понимание управлявшей хунты – генералы прекрасно понимали, чем им грозит приход к власти исламистов, которых они в свое время ловили и отстреливали.