Блистательный и преступный. Хроники петербургских преступлений - стр. 4
Кони в напутствии присяжным просил их быть снисходительными к подсудимой. Присяжные удалились на совещание. Совещались недолго. Вышли. Старейшина огласил вердикт: по всем пунктам обвинения невиновна. По распоряжению Кони (в точном соответствии с законом) Засулич была тут же освобождена из-под стражи. На улицу ее вынесли на руках. Что творилось на Литейном, Сергиевской и Захарьевской улицах – того не передать словами. Такого ликования в Петербурге не было, пожалуй, с 11 марта 1801 года, с убийства императора Павла. Полиция и власти растерялись совершенно. Правда, прокурор немедленно направил кассационную жалобу в Сенат; уже к вечеру того же дня поступило распоряжение: в связи с повторным рассмотрением дела снова взять Засулич под стражу… Какое там! Отыскать ее в городе было невозможно, да и небезопасно – все равно что отобрать Жанну д’Арк у жителей освобожденного Орлеана. Около полутора лет Засулич успешно скрывалась на конспиративных квартирах по всей России, потом беспрепятственно выехала за границу. Дальнейшая судьба известна: дружба с Плехановым, переход в марксизм, работа в редакции газеты «Искра», II съезд РСДРП, меньшевизм, смерть в «великом и страшном» 1919 году у разбитого корыта революционного идеализма.
О других участниках процесса. Александров уже вечером 31 марта «заснул знаменитым» (если вообще спал в ту ночь). Пален подал в отставку. Вслед за ним ушел и Тимашев. Кони дотянул до конца свой судейский срок и на несколько лет отошел от дел. Самое интересное, что и для Трепова исход суда означал конец карьеры: вскоре по выздоровлении он имел у государя аудиенцию, после которой подал в отставку. С живой, многотрудной работы градоначальника был переведен на почетную, но никчемную должность в жандармерию. Его преемником стал малозначительный генерал-майор Зуров.
Дело Засулич было столь громким, что неуслышанными оказались победные фанфары: подписание триумфального Сан-Стефанского мира с Турцией осталось как бы не замеченным русским «образованным обществом». Но куда важнее последствия другого рода.
Отныне убийство в России становится вполне приемлемым способом решения «проклятых вопросов», а антиобщественные, уголовные, аморальные начала – доминантами общественного развития. До процесса Засулич Россия не знала терроризма как фактора общественной жизни (единственное покушение Дмитрия Каракозова на Александра II в 1866 году вызвало ужас в обществе как событие неслыханное). Не прошло и пяти месяцев после оправдания Засулич – и среди бела дня в центре столицы был убит недавно назначенный шеф жандармов генерал Н. В. Мезенцов. Убийца в форме гвардейского офицера подошел к сановнику, достал нож, зарезал – и преспокойно скрылся. А вскоре объявился в Лондоне, выступал в эмигрантской русской печати под псевдонимом Степняк (С. М. Кравчинский), 2 апреля 1879 года другой асассин, А. К. Соловьев, подкараулил на Певческом мосту возле Зимнего дворца самого государя императора Александра Николаевича, разрядил в него револьвер, с пяти шагов шесть раз промахнулся, был арестован, судим, казнен. Засим последовал страшный взрыв на железной дороге, уничтоживший поезд царской свиты; засим – 5 февраля 1880 года – еще более страшный взрыв в Зимнем дворце. Император уцелел случайно.