Бледные - стр. 8

– Она не приносит им дискомфорта.

– Приносит. Это самообман. Возьми, к примеру наших преподавателей. Спорю, что никто и понятия не имеет, сколько музыкальных стилей и ответвлений существует. Они застряли в мире классики. Красивой, но бездушной. Порой ее сменяет что-то простое. Блатняк, попса… не важно. А сотни прекрасных произведений остаются за бортом. Хуже добровольной слепоты только ограниченность мышления.

– Нельзя познать все, Слав, – вздохнул я, понимая, что моего друга вновь потащило в дебри философии.

– Нельзя, – согласился он. – Но можно к этому приблизиться. Возьми мой этюд, которому мы добавили органичный и пронзительный финал. Как ты думаешь, откуда он взялся?

– Понятия не имею, – ответил я. После философских бесед со Славиком в голове чаще всего царила пустота.

– Отказ от правил, – усмехнулся Розанов. – Стоило забыть то, чему нас учили на протяжении семи лет в музыкалке и добавить личный опыт, как получилось более яркое и самостоятельное произведение. Такое уже не останется за бортом. Это же аналог литературы, Ярослав. В школе тебя учат читать и писать, а если ты, к примеру, решишь написать книгу, то в дело вступит твой личный опыт, начитанность, насмотренность и что только не. И тогда ты создаешь нечто уникальное.

– Так, я не понял, куда ты клонишь?

– Я хочу содрать, как можно больше повязок, закрывающих чужие глаза, – улыбнулся Славик, на миг превратившись в обычного, пусть и взъерошенного мальчишку. – С помощью своего таланта.

– Ну а я тут при чем?

– Ты – моя вторая половина… – не договорив, он сконфуженно рассмеялся и покраснел. – Блин! Не в том смысле, что половина, а половина, понимаешь?

– Не очень, – снова вздохнул я.

– Без тебя мои пьесы – это грамотные, чистые и стерильные классические произведения. В них нет души. Для меня это сложно. Душу привносишь ты и твоя скрипка, добавляя эффект неожиданности. Да, не спорю, что порой твои идеи довольно посредственны и попахивают дилетантством, но они работают. Вспомни последнее выступление, где мы играли пьесу для фортепиано со скрипкой. Вспомни, как нам аплодировал зал. Это не сухие хлопки ради вежливости. Людям понравилось то, что мы создали.

– Так, ты типа предлагаешь писать музыку вместе?

– Именно.

– Ну, попробовать можно, – чуть подумав, ответил я. Розанов тут же засиял, как мыльный шар.

– Отрадно слышать. А еще. Сегодня мы на концерт идем.

– Блядь, Слава, – выругался я. – Когда ты уже поймешь, что о таком надо предупреждать заранее.

– Это всего лишь концерт. В «Семерках».

– Давно тебя на блатняк потянуло?

– Сегодня там готы собираются, – загадочно улыбнулся Славик. – Отличная возможность познакомиться с ними лично.

– Ну, если мама не будет против…

– Не будет, – перебил меня он. – Скажешь, что у нас репетиция к отчетному концерту.

– Не так все просто, – проворчал я, гадая, как бы подать маме эту новость в правильном свете. Ложь она чувствовала особенно тонко. А когда ловила на лжи, то и наказание было незамедлительным.

– Я зайду за тобой в семь, – отмахнулся Розанов, запихивая пачку нотных листов в дипломат. – И это… черное что-нибудь надень. У них там дресс-код такой.

– Ладно. Ты же не отвяжешься, – сдался я.

– Не-а. Не отвяжусь. Нам необходимо вдохновение и что-то мне подсказывает, что на этом концерте мы его как раз найдем.