Блабериды-2 - стр. 60

– Что ты понимаешь?! – завопила она, вскакивая.

Шершавая подушка больно хлестнула меня по лицу.

– Псих ненормальный! – орала Оля, метеля меня подушкой. – Я сказала, что ничего не было! Не было ничего!

Скоро она выдохлась и упала на кровать. Я сел, закрывая ладонью ожог на щеке.

– Тебе предложили подумать, – повторил я. – Так ты подумала?

– Я не знаю.

– Это ведь тоже ответ.

Она взорвалась:

– Ты пропадаешь постоянно! Мы тебе не нужны! У тебя одни теории на уме! Я не знаю, что думать. Я не психиатр. Что с тобой происходит? Мы не понимаем друг друга. Я не давала ему никаких поводов! Я не давала…

Оля зарылась в подушку и зарыдала. На секунду мне захотелось разворошить её халат и заняться примирительным сексом, но это было как-то мелко. Её халат набухал теплотой, но эта теплота предназначалась не только мне. Я жуткий эгоист. Я единственный ребёнок в семье. Я не привык делиться.

Я нашёл под махровым воротником её лицо и поцеловал в горящую щёку:

– Не давала, и чёрт с ним. Папе извинения передай.

В клинику я вернулся в полтретьего ночи. Дежурная Марьяна выглядела сонной, потусторонней и совсем не удивлённой, словно приведения вроде меня возникают на пороге клиники регулярно.

* * *

Вечером воскресенья меня перевели в одноместную палату на втором этаже.

Ситель, объясняя резоны, выглядел сбитым с толку, отчего голос его звучал громче и задорнее, чем следовало бы.

Он не говорил об инциденте, но я догадался, что это звенья одной цепи. Кто-то ему рассказал. Может быть, тёща умоляла примотать меня к койке.

Новая комната располагалась на втором этаже недалеко от вип-номеров и семейной палаты. Окна выходили в торец здания, открывая вид на физиотерапевтический корпус и мрачную пятиэтажку диспансера. Через коридор была комната отдыха.

Палата оказалась маленькой, светлой и, в общем, уютной. Её стены были отделаны особым материалом, похожим на туристическую пенку. Окна открывались на миллиметровую щель. После десяти вечера палата закрывалась на ключ, а для вызова персонала имелись большие красные кнопки. Вода в умывальнике текла небольшими порциями после нажатия на рычаг.

– Вы же сами чувствуете, что ещё не готовы вернуться к полноценной жизни, – объяснял Ситель. – Но мы видим ваш прогресс, поэтому карантин не продлится долго.

В мой рацион добавили пару новых таблеток, причём одна из них была довольно интересной, с чётко отпечатанным клеймом – ювелирное изделие, а не таблетка.

Отсутствие в палате розеток Ситель ловко увязал с необходимостью хранить мой смартфон в подсобке возле комнаты отдыха, где были специальные ящички и множество розеток, чтобы санитары следили за их зарядкой. Пользоваться смартфоном мне разрешили по часу в день и только в комнате отдыха. Чайника не было. Вместо него – кулер с тёплой водой в коридоре.

В первую ночь я долго не мог заснуть из-за фонаря, который светил в окно. Я хотел передвинуть койку ближе к другой стене, но она оказалась прикрученной к полу.

Я лежал и думал о произошедшем. Ситель упоминал заведующего диспансером Цвикевича, который «готов помочь в силу своих возможностей», не уточняя, о каких возможностях идёт речь. Я вообразил, какую порку от Минздрава получил Цвикевич за то скандальное видео, которое опубликовал «Дирижабль», и мысленно отказался от его помощи, что бы он там ни предлагал.