Битва за Русскую Арктику - стр. 9
Первое дошедшее до нас русское известие о плавании промышленников по Енисею и морем до реки Пясины относится к 1610 г. и связано с именем торгового человека с Северной Двины – Кондратия Курочкина. В июне он с товарищами спустился на кочах от «Новой Мангазеи» вниз по Енисею. В устье реки они простояли пять недель из-за льдов, занесенных северным ветром из Карского моря: «А лед давней, ни о которую пору не изводится, в толщину сажен тридцать и больше». В начале августа «потянул полуденный ветер, и тем ветром лед из устья отнесло в море одним днем». Промышленники без труда вышли через Енисейский залив в море, повернули на восток, шли вдоль берега два дня и вошли в реку Пясиду (Пясину), а «Пясида надает в море одним устьем». По личным наблюдениям или со слов других русских Курочкин дает точные сведения о таежной приенисейской полосе к югу от Туруханского зимовья: «…Енисея де глубока, кораблями ходить по ней можно ж, и река угодна, боры и черный [лиственный] лес, и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая… [и] люди на той реке живут многие».
До этой экспедиции в Москве считали «Мангазею и Енисею» страной, недоступной или, во всяком случае, малодоступной для иностранцев, если бы те захотели прийти туда морским путем; власти твердо знали только об устье Оби, которое, по словам Курочкина, «мелко добре; не только большим суднам, кораблем или кочами ходити и мелкими судами ходити не можно». Курочкин же сообщил, что Енисей доступен даже для больших судов («большими кораблями из моря в Енисею пройти можно») и что, следовательно, туда могли бесконтрольно приходить для контрабандной скупки пушнины не только русские, но и иностранные торговые люди: «А падет-де Енисей в морскую губу Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель кораблями ко Архангельскому устью».
Это сообщение очень встревожило сибирских воевод, и они добивались запрещения «морского хода» в Мангазею.
После плавания К. Курочкина безвестные промышленники, продолжая поступательное движение русских вдоль «матерого» побережья Северной Азии, достигли залива Миддендорфа (93° в.д.) и открыли 300 км берега, которому позже было присвоено имя Харитона Лаптева.
В 1940–1941 гг. гидрографическая экспедиция на судне «Норд» в составе топографа Н.И. Линника, гидрографа А.С. Касьяненко, матроса П.Я. Кирина и моториста Е.В. Истомина производила работы на северном острове архипелага Фаддея (108° в.д.).
14 сентября в двух километрах к северо-востоку от палатки отряда, поставленной на западном берегу острова, Кирин неожиданно наткнулся на медные котлы, торчавшие между разрушенными каменными глыбами.
Сначала его сообщению не придали большого значения, в отряде предположили, что котлы эти остались от экспедиции Руала Амундсена 1919 года или кого-то из советских полярников. В то время это было обычным делом. Потом все-таки решили осмотреть находку. Между камнями возле котлов были обнаружены: топор, ножницы, сковородки, колокольчик, медная гребенка и несколько голубых бусин.
Примитивный характер этих предметов, а также отсутствие консервных банок и других «атрибутов» полярной экспедиции XX века заинтересовали гидрографов, и они решили более детально обследовать участок земли радиусом в 2–3 метра. В результате были найдены сгнившие меха и кусок выделанной оленьей шкуры.