Битва за Русскую Арктику - стр. 54
Под 75°21′ произошла встреча Челюскина, имевшего уже весьма исхудавших собак, с Лаптевым. После встречи моряки повернули обратно и вскоре благополучно достигли Пясинги. В этот поход Лаптеву удалось не только добраться до устья реки Таймыры и определить ее широту, но и дойти до Северо-Западного мыса и правильно определить его широту (76°38′).
Поход Лаптева в глубину Таймырского полуострова изобилует многими любопытными наблюдениями и сделанными из них выводами, правда, иногда курьезными. Так, например, найдя в тундре вблизи Таймырского озера кости мамонта, он замечает: «По сей тундре, близ моря, лежащие находятся мамонтовые ноги, большие и малые, також и другие от корпуса кости. А на иных реках здешней тундры из берегов вымывает и целые звери мамонты, с обоими рогами; на них кожа толщиной в 5 дюймов, и шерсть и тело истлелые; а прочие кости, кроме помянутых рогов, весьма дряблые… Сей зверь мамонт есть, мнится быть, и ныне в море северном, на глубоких местах: понеже случалося по самым берегам моря находить роги, ничего в землю не врослые, которые уповательно волнами выбивает; а по тундре все роги находятся в земле верхним из острых концов, а тупым концом на верху земли».
Лаптев, видимо, полагал, что мамонт представляет собою морского зверя, и поныне водящегося в море.
На зимовку путешественники отправились в Туруханск. На этом и заканчивается блестящая деятельность Харитона Лаптева на северных окраинах Сибири. В его честь и его брата Дмитрия Лаптева, о котором речь впереди, часть Северного Ледовитого океана от восточных берегов Таймыра до Новосибирских островов по предложению океанографа и картографа Ю.М. Шокальского (1856–1940) названа морем Лаптевых.
Заключительным аккордом таймырской экспедиции является открытие на следующий год (7 мая 1742 г.) Челюскиным наиболее северной точки азиатского материка, названной им Северо-Восточным мысом. Свое открытие Челюскин описывает так: «7 мая мы достигли скалистого, круто обрывающегося мыса средней вышины, окруженного гладкою ледяною площадкой без обломков и отдельных торчащих льдин. Этот мыс я назвал Северо-Восточным и поставил на нем сигнальный шест из привезенного с собою дерева». Челюскин с замечательной точностью указал широту мыса; позднейшие определения Норденшельда, произведенные им в 1878 г., показали, что он ошибся лишь на 7 минут.
Подробного описания Северо-Восточного мыса и его окрестностей, сделанного самим Челюскиным, не сохранилось. Но хотелось бы дать более полное и характерное изображение самой северной точки нашего северного материка, упорно ускользавшей от энергичных деятелей Северной экспедиции и сделавшейся доступной в ХХ веке. Приведу отрывок из письма побывавшего здесь на «Веге» в августе 1878 г. Норденшельда к доктору Оскару Диксону: «Мы шли под парами вдоль западного берега Таймырского полуострова. Он окружен множеством островов, не указанных на карте, и, вероятно, сам делится проливами на несколько частей… Лед мы встретили лишь в небольшом количестве, и то только прибрежный и до такой степени проточенный, что, казалось, не было ни одной льдины, достаточно крепкой, чтобы удержать двух человек…
Сам Таймырский залив был почти совсем чист от льда. 19 августа мы продолжали идти под парами и парусами вдоль берега полуострова; туман был по-прежнему чрезвычайно густ и только изредка прочищался настолько, что можно было различить контуры берегов. Днем мы прошли мимо обширного поля неразломанного льда, заполнившего всю бухту на западной стороне полуострова. В тумане и благодаря миражу, происходившему от преломления лучей у горизонта, лед казался более крупным и высоким, чем был в действительности…