Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - стр. 18
Не задерживаясь более в столице, Игнатьев поспешил в Оренбург. Новоиспеченный полковник был полон надежд и уверенности в своих силах, понимая, что успех миссии гарантирует России серьезную политическую победу, а ему блестящую карьеру.
В Оренбурге, к своему удивлению, Игнатьев столкнулся с не слишком доброжелательным отношением как к своей экспедиции, так и к себе лично. Сразу не сложились отношения с генерал-губернатором Катениным и с командующим Аральской флотилией Бутаковым. Неприязнь к обоим Игнатьев не постеснялся высказать в своих воспоминаниях: «Начальник Аральской флотилии Бутаков жил несколько лет в форте № 1 и, снедаемый скукою и желанием прославиться, считал Аральское море и впадающую в него Амударью своим исключительным достоянием, собираясь заведовать всеми изысканиями и стяжать исключительную славу, сопряженную со входом в эту реку первых русских военных судов. Увлеченный давно взлелеянной мечтой, он готов был встретить ревниво, недружелюбно и даже враждебно всякое лицо, по положению своему отнимающее у него руководящую власть. Искреннего, сердечного содействия новоприезжему из Петербурга начальнику трудно было от него ожидать. Генерал-губернатор, со своей стороны, смотрел на Оренбургскую степь и прилежащие ханства как на свою вотчину и при непомерном самолюбии и заносчивом характере не допускал, чтобы в его владения вступал и принимал начальство над чинами, командируемыми для экспедиции из Оренбургского ведомства, – штаб-офицер с независимым в Петербурге положением флигель-адъютанта его величества».
Разумеется, что Катенин был недоволен приходящими из Петербурга распоряжениями, низводящими его до роли простого исполнителя. Генерал-губернатор желал строить политику взаимоотношений с сопредельными ханствами по собственному плану, руководить экспедицией по собственному усмотрению и, разумеется, самому назначить ее начальника. Так всегда было раньше, так хотел делать и Катенин. Поэтому к назначению начальником экспедиции молодого военного дипломата из столицы он отнесся негативно. Дело в том, что Катенин следующим летом сам хотел двинуться с сильным отрядом к границам Хивы и уже оттуда послать в столицу ханства посольство. Такая демонстрация силы, по его мнению, сразу бы сделала хивинского хана сговорчивее.
На балу в местном дворянском собрании, который устроил генерал-губернатор Катенин, Игнатьев был представлен находившемуся проездом в Оренбурге бухарскому посланнику. В разговоре бухарец прямо заявил, что экспедиция должна первым делом отправиться в Бухару, а уже потом в Хиву, иначе хан посчитает себя обиженным. Увы, желание посла шло вразрез с полученной Игнатьевым инструкцией.
Всего в составе миссии отправлялось около двухсот человек, более двухсот лошадей, почти четыреста верблюдов и два десятка повозок, включая лазарет и походную кузню. Для экспедиции Игнатьев просил ракетный станок с боевыми ракетами, доктора, а также хотел снабдить всех членов экспедиции новейшими шестизарядными револьверами. Ракетный станок доставить в Оренбург не успели, но доктора назначили и револьверы выдали. Уже перед самой отправкой Игнатьев получил верительные письма к хивинскому и бухарскому ханам от императора и инструкции Министерства иностранных дел.