Битва за Францию - стр. 33
Зная упрямство брата, Джон приготовился к долгой осаде, но дверь отворилась так быстро, что виконт даже не успел охрипнуть от крика и отбить кулаки о крепкое дерево.
– Входи, – мирно проговорил Бэкингем, затягивая внутрь опешившего виконта.
Сам же, погрозив кулаком уже притихшим родственникам, снова запер дверь.
– Выпьем? – спросил он у Джона, и, не дожидаясь ответа, откупорил бутылку вина, и, протянув ее брату, взял еще одну себе. – Терпеть не могу пить в одиночестве.
– И за что же мы будем пить? – тяжело дыша, выдохнул виконт, который тщетно пытался отдышаться от недавнего волнения.
– За мои похороны. Aeternum vale![54] Я умер, Джон.
– Брось! С королевской поддержкой ты легко закроешь рты всем своим недругам. К тому же, ты ни в чем не виноват!
– Разве в наше время непременно нужно быть в чем-то виновным, чтобы оказаться на эшафоте? – вздохнул Бэкингем, бросаясь на кровать. – Черт возьми! Чарльз не хочет меня видеть!
– Ты тоже не приглашал меня к себе, но это не помешало мне войти, – усмехнулся Джон. – А тебе, братец, давно бы следовало привыкнуть к нападкам недоброжелателей.
Бэкингем рывком сел на постели.
– Ты прав, – проговорил он. – Тысячу раз прав! Я все же лорд-камергер и имею право входить в королевские покои в любое время дня и ночи. Король должен завтра появиться в парламенте и выступить в мою защиту, иначе и лорды – трусливая свора, что до сих пор виляла хвостом в моем присутствии, вцепятся мне в глотку, следуя доброму примеру палаты общин. Но разве…
Он не договорил, потому что в дверь опять постучали.
– Я же приказал всем убираться к дьяволу! – крикнул герцог, и, запустив в дверь уже опустошенную бутылку вина, опять повернулся к брату.
Но требовательный стук опять помешал Бэкингему собраться с мыслями.
– Открой, – попросил он Джона. – Это, наверняка, Патрик. Другого такого упрямца во всем свете не сыщешь!
И, правда, на пороге стоял господин Роджерсон, который вручил своему господину записку от английской королевы, где Генриетта просила герцога немедленно явиться к ней, и копию депеши французского посла в Лондоне Тилльера, присланную герцогу его агентом, который был обязан не спускать глаз с дипломата.
Пробежав глазами послание королевы, герцог вскрыл и второе письмо.
– «Голиаф будет повержен…», – язвительно прочитал Бэкингем, и, зло скомкав бумагу, уже собирался бросить ее в огонь, но передумал и сунул в карман. – Ну, это мы еще посмотрим!
– Ты едешь к королеве? – Джон с беспокойством наблюдал за ним.
– Да, и немедленно. Будет гораздо лучше, если Генриетта узнает о том, что произошло в парламенте от меня, чем от графа Бристоля…
Когда министр переступил порог приемной Ее Величества, он с досадой понял, что его опередили.
– Герцог, мне сообщили, что в Англии произошел государственный переворот, – без обиняков заявила Генриетта. – Поэтому, я и пригласила Вас к себе, чтобы услышать подробности.
– Вы можете узнать их у своих французских друзей, – отпарировал Бэкингем, протягивая ей депешу Тилльера.
– При чем здесь Франция? – возмутилась Генриетта, принимая бумагу. – Вы думаете, Ришелье не понимает, что Бристоль, получив власть, развернет Англию лицом к Габсбургам?
– По-видимому, нет, – зло заявил Бэкингем. – Кажется, я в очередной раз обманулся, когда принял за чистую монету предложение кардинала о мире.