Битва над бездной - стр. 39
Эди последовал за ним и присел на прежнее место за столом. Гриша тут же предложил заваренный им, скорее всего, психотропный чай, от которого он отказался, сославшись на плохое самочувствие. Но отказываться от разговора о своей жизни в Казахстане, по всей вероятности являющегося частью запланированного троицей мероприятия, посчитал нецелесообразным и потому охотно отвечал на вопросы Гриши. Когда же тот попросил рассказать о его кавказском этапе жизни, он вопросительно посмотрел сначала на Моисеенко, а потом, перенеся взгляд на Гришу, произнес:
– У вас удивительная осведомленность о моей скромной персоне. Не скажете, чем объяснить это и вашу любознательность?
– Ой, это я рассказал, пока вы находились в туалете, – встрял Моисеенко. – А наш Гриша до невозможности любопытный человек.
– Андрей Ефимович, пусть тогда Гриша сначала расскажет о себе, – предложил Эди, чтобы тот не развивал тему о Кавказе. – Тем более, как я понял, его первичное любопытство объяснялось тем, что он сам имеет отношение к Казахстану, о чем свидетельствовали его уточняющие вопросы. Человек, не знающий этот край, не мог бы сформулировать их в такой редакции.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся резидент в лицо Грише. – Вот так, теперь давай рассказывай о своих корнях.
После этого Гриша коротко поведал о том, как некоторое время жил в Акмолинске.
– Вы из казахстанских немцев, – утвердительно сказал Эди, глядя на Гришу. – С нами по соседству жили несколько немецких семей. Они так же говорили по-русски. Даже наш директор школы Густав Готлибович, несмотря на свою просвещенность, и то имел этот специфический акцент.
– О-о, как интересно, – хихикнул Марк. – А то Гриша убеждал меня, что его произношение безукоризненное.
– Выходит, не совсем так, если Эди в два счета доказал обратное, – усмехнулся Моисеенко. – Получается, что ему еще надо поработать, как говорится, над ошибками.
– Вы что, филолог? – удивленно спросил Гриша.
– Тебе же говорили, что он историей занимается, научные статьи пишет, – рассердился Моисеенко.
– Ну да, говорили, – смутился Гриша.
– И является мастером каратэ, так что советую не докучать ему своими вопросами, – хохоча, посоветовал Марк, отчего-то подмигнув Эди.
– Не буду, у меня больше нет вопросов, хотя один есть, – отшутился Гриша, пристально глянув на Моисеенко.
– И какой? – недовольно спросил тот.
– А где Эди занимается каратэ, у нас же это запрещенный вид спорта?
– Слушайте, вы надоели мне своими вопросами, – зло бросил ему в лицо Эди, а затем в том же тоне продолжил: – Для любопытных отвечаю – я занимаюсь каратэ повсюду: дома, в гостинице, в тюрьме, в поезде, самолете, и для этого мне ни залов, ни разрешения продажных чиновников не нужно, ибо освобождаю себе пространство этим инструментом, – завершил он свою длинную фразу, сжав расслабленно лежащую на столе руку в кулак так сильно, что захрустели суставы пальцев.
– Надеюсь, Гриша, ты удовлетворен, – ощерился Моисеенко, глядя, как тот молча уставился в стоящую перед ним чашку с чаем. – Вижу, что понятно, итак, вопросы иссякли, и это хорошо, нам пора закругляться, – как бы подытожил резидент, а затем, улыбнувшись, сказал: – Думаю, в скором времени мы продолжим наше общение в таком же составе. Сейчас же, дорогой Эди, если не возражаете, Марк отвезет вас в гостиницу, а мы с Гришей чуточку задержимся здесь, чтобы не обмануть ожидание наших желудков, – и многозначительно оглядел заставленный едой и напитками стол…