Битва над бездной - стр. 38
В глаза ударил свет. Никогда ещё Аяк так не радовался неожиданно увиденным низким тучам. Они ползли над лесом, а он глядел на них и не мог оторвать взгляд. Прежде Гад закрывал их, а теперь они снова плывут. И это было самое прекрасное зрелище. А затем он подумал, что этому счастью должна быть причина. И этой причиной оказалась Ушу. Она стояла с задумчивым видом и смотрела на лежавший рядом с головой Гада огромный камень. Ещё раз поднять его она смогла бы едва ли. Все силы ушли на единственную попытку. Аяк оттолкнул Гада, привстал и, стерев с лица кровь, хотел поблагодарить Ушу, но она вдруг исчезла. Тогда он снова переключился на Гада. Аяк подполз и схватил его за ногу. Грубая потрескавшаяся ступня теперь маячила рядом с его лицом. Аяк вывернул её едва ли не в противоположную сторону, и тогда Гад застонал. Он взбрыкнул ногой и, освободившись, пополз прочь. Нет, так просто Аяк его отпускать не хотел. Тяжело поднявшись, он пошёл следом. Но теперь уже и Гад смог встать. Он шёл, не разбирая дороги, с невидящим, устремлённым в одну точку взглядом и, путаясь в собственных ногах, едва не падая, спотыкался на ровном месте. По наблюдавшей за дракой толпе пробежал восхищённый ропот. Если после такого удара Гад смог подняться, то он словно уже ассимилировался с будвизером, и его голова закрылась хитиновым панцирем. После обрушившегося на неё камня голова точно должна была расколоться. Только этого не произошло. Казалось даже, что Гад вот-вот придёт в себя и с удвоенной силой возьмётся за Аяка. Но Гад всё так же, раскачиваясь, шёл вперёд, а следом, шаркая по листьям ногами, тяжело плёлся Аяк. Так они и брели, ни на шаг не сокращая и не увеличивая разделяющую их дистанцию. А когда, сопровождаемые толпой, покинули поляну и вошли в лес, Гад вдруг остановился. Он обернулся, и Аяк ещё раз поразился его гримасе. На этот раз Гад корчился от боли. В его глазах то вспыхивал яростный огонь, то веки судорожно сжимались, а вместе с ними и губы, словно стараясь подавить готовый вырваться стон. Задыхаясь, Гад выплюнул кровавый сгусток и ткнул в Аяка пальцем:
– Верю, что у нас с тобой ещё ничего не закончено. Мы встретимся там, где никто не сможет нам помешать. С кем бы ты ни ассимилировался, я буду рад схватиться с тобой снова. Я хочу, чтобы мы непременно повстречались и обязательно узнали друг друга. Там, за лесом, я всегда буду ждать тебя. Мой вечный враг, Аяк, помни об этом!
Не оглядываясь, Гад уходил. Аяк смотрел ему в спину и не нашёлся, что сказать вслед, хотя бы для того, чтобы последнее слово осталось за ним. Должен был, но не было ни сил, ни мыслей. Кровь обильно текла из носа по подбородку, затем стекала по листьям на грудь и, смешавшись с пылью, превращалась в грязный бурый ручеёк.
– Гад его отделал очень сильно, – услышал он за спиной шёпот Нэда. – Ему нужна помощь хранителей.
Нет, только не их! Любой хранитель сразу же поймёт, что кровь не от ударов Гада. Она от того, что Аяк дозрел до ассимиляции. К нему тут же приставят приглядывающего хранителя жизни, тот не станет тянуть, так как перезревшая особь, не ассимилировавшись, рискует погибнуть, и, наскоро проверив знание Аяком приёмов тогу и сиги, его выставят вслед за Гадом. Но Аяк хотел ещё потянуть время, чтобы подольше побыть рядом с Ушу. И чтобы никто не сомневался, что кровоточащий нос – дело рук Гада, Аяк потрогал измазанную переносицу и скривился от мнимой боли. Ему поверили. Теперь можно было вспомнить и о спасительнице Ушу. Он оглянулся, но в притихшей за спиной толпе её не оказалось. Тогда Аяк старательно обтёр лицо листом тавои и направился в главную нору. Если она где и могла быть, то только рядом с Инкубатором. Рядом с ним она проводила всё свободное время. Инкубатор её притягивал, когда ей было тяжело, и так же влёк к себе, когда было радостно. А ещё Ушу с особым восторгом отслеживала каждое появление новой особи. У Аяка этот процесс никогда не вызывал интереса, но она боялась пропустить хотя бы мгновение. Прильнув к прозрачной оболочке, Ушу пыталась угадать, какая появится особь – сильная или слабая. И почему-то всегда радовалась вдвойне, если появлялась слабая.