Бирюкова. Дело о сЛОМанных людях - стр. 20

Поначалу Наталья не придала значения небольшим выделениям с сукровицей и спокойно легла спать. Ночью проснулась от острой боли в животе, на нижнем белье были не просто пятна крови – кровь буквально лилась. Как назло, муж был в тот день на смене. Женщина, теряя сознание, еле доползла до соседки и кое-как жестами попыталась объяснить причину ночного визита. Та спросонку никак не могла понять её, но, увидев огромные пятна крови на ночнушке, спотыкаясь, бросилась к телефону и вызвала скорую.

Врачи приехали достаточно быстро, но время, упущенное с вечера, сыграло против них. Бирюкову еле спасли, а двойняшки, мальчик и девочка, умерли.

Наталья Николаевна держалась стойко, но только перед людьми и даже перед мужем, тихо рыдая в подушку чёрными бессонными ночами. А Костя знал, он всё знал. Знал он и свою Наталью. Поэтому не показывал вида, бережно и осторожно заботясь о ней в простых, но самых важных мелочах.

– Пойдём спать, – не дожидаясь ответа, сказал Костя. – Уже поздно, нам нужно выспаться.

– Спокойной ночи, Костик, – прошептала Бирюкова, наконец найдя удобное положение на кровати.

– Спокойной ночи, Натуль.

Мужчина нежно приобнял жену так, что ладонь оказалась на её животе. Сморгнув подкатившую слезу, Наталья лишь сделала вид, что заснула. Не шёл сон и к Косте. Воспоминания, что, казалось, похоронены временем, всколыхнули души и страхом поселились в сердцах…

Село Орлик, июль 1975 г.

– Мамочка, а ты когда приедешь? – курносая девочка лет шести силилась помочь матери вынести дорожный чемодан за калитку.

– Не знаю, Манюнь, – нервно отмахнулась женщина. – Дай я сама донесу, ты мне только мешаешь. Вон как рука оттянута.

– Но я же твоя помощница, мамочка, – девчонка не выпускала ручку чемодана, стараясь поспевать за быстрыми шагами матери.

– Помощница, да, – немного смягчилась та, – но багаж тяжёлый, а тропинка узкая – вдвоём нести неудобно. Так что отпусти.

– Хорошо, мамочка, – подчинилась Манюня.

– Вот и умница, – с холодком в голосе, но мирно похвалила женщина и чуть потрепала дочь свободной рукой по спутанным пшеничным волосам.

«Совсем не похожа на отца, – подумалось женщине. – Скорее в нашу породу пошла. Оно и к лучшему».

Перехватив чемодан в левую руку, мать Манюни двинулась по тропинке, а девочка семенила следом.

– Так, всё, Манюнь, иди домой, дальше я одна, – то, что дочь буквально везде следовала за ней хвостом, не просто надоело женщине за эту неделюв родном доме, нет. Выводило её из себя!

– Но я хотела проводить тебя до конца улицы, мамочка, – уголки губ девочки поползли вниз. – Можно? Ну пожалуйста!

– Нет! – рявкнула женщина. – И сколько тебе повторять: не называй меня мамочкой! Мама. Просто мама! Неужели так трудно запомнить?

– Хорошо, мамо… мама, – прошептала Манюня, еле сдерживая слёзы.

– Так, мне тут ещё слёз не хватало!

– Я… – от переживаний девочка стала заикаться. – Я… я не пл… плачу, мама.

– Надеюсь. Так, всё, я пошла, иначе опоздаю на автобус! Слушайся бабушку, поняла?

– Да, мама, – не поднимая глаз, ответила Манюня.

Даже не обняв дочь на прощание и не сказав больше ни слова, женщина опять подхватила чемодан и, немного петляя от его веса, направилась в сторону стоянки – так деревенские называли гаражи, где базировалась техника от тракторов до комбайнов. Там собирался и народ, чтобы ехать в райцентр по делам.