Библионочь - стр. 8
– Я на стаж не жалуюсь. Стаж у нас… ох, сорок лет уж кочевряжимся. А вот так не можем, нет. Ты мне что-нибудь попроще поищи. Вильмонт есть, например?
– Есть. Что вам предложить – любовный роман, детектив?
– «Все бабы дуры» есть?
– Подождите, я посмотрю, не на руках ли она.
Книга оказалась на месте. Тетушка ушла довольная, но напоследок еще раз с печальным вздохом помянула «оттенки серого», будь они неладны.
А Яна решила как-нибудь переговорить с самой Вильмонт, если удастся ее встретить. Она женщина умная, тонкая, подскажет что-нибудь. Правда, есть проблема: авторы дамских романов старательно избегали посещений залов библиотеки после захода солнца.
Яне повезло. Екатерину Николаевну удалось выловить в проходе между секциями классической русской и зарубежной литературы. Бог знает, что она там делала, но попалась, что называется, с поличным. Яна предположила, что потянуло писательницу, по старой памяти, на разговоры о вечном и главном, а где и с кем об этом говорить, как не в той секции, где правили бал Кафка и Ахматова?
Лишь увидев мельком в полумраке взметнувшиеся крылья ее черного платья, Яна воскликнула:
– Екатерина Николавна! Подождите!
Вильмонт замерла на месте.
– Я много времени у вас не отниму.
Женщина со вздохом обернулась. Красивые седые волосы, глубокий и задумчивый взгляд, снисходительная улыбка – такой ее видела Яна на последних прижизненных фотографиях.
– У вас что-то личное, деточка?
Яна с трудом уняла сердцебиение. Она отчаянно волновалась – почему-то именно сейчас, именно с этой собеседницей, хотя, помнится, встречи с мастодонтами литературы ее нисколько не смущали.
– О личном, конечно, о чем же еще.
– Ну да, – покачала головой Вильмонт, – как это предсказуемо. Пойдем, чего ж.
Они пристроились в углу секции современной литературы, у самого окна. Там было темно и довольно мрачно, но откуда-то появилась лишняя мебель, которой не было на балансе библиотеки: круглый столик на ажурной металлической ножке, похожий на те, что стоят в дешевых кафетериях, керосиновая лампа, причем настоящая, с мерцающим пламенем, а не электрическая поделка. У столика расположились два маленьких стула, на которых едва ли мог уместиться ребенок.
– Мило тут у вас, – произнесла вежливая Яна. – Винтажно.
– Да, ничего, – небрежно отмахнулась хозяйка. – Когда настучишь полсотни книг на ноутбуке и окончательно испортишь зрение и вкус, тебя потянет к старенькому «Ундервуду» за дубовым столом с керосинкой. Дубового стола мы не нашли, да и с пишущими машинками проблема.
– Вы сказали «мы»?
Екатерина Николаевна глянула на нее из-под бровей. В полумраке было не видно, хмурится или просто удивлена.
– Садись, в ногах правды нет. В заднице, правда, тоже не густо.
Яна кое-как пристроилась за кукольным стульчиком, сложила руки на краю стола, как прилежная ученица. Писательница влезла в стул напротив, вынула мундштук с сигаретой без фильтра.
– Вы разве курите? – удивилась девушка.
– Не факт.
– То есть?
Екатерина Николаевна пожала плечами и повела рукой, сделав в воздухе росчерк мундштуком, словно пером.
– Допустим, что курю. Я всего лишь образ, созданный твоим воображением, а воображение у тебя – дай бог любому, кто здесь на полках пристроился. Тебе бы самой книжки писать. Чего не пишешь?
Теперь уже Яна пожала плечами. Вообще-то она не за этим просила женщину о встрече, но вопрос сам по себе хорош. Действительно, почему бы ей не взяться за перо? Прочесть столько книг и самой не написать ни строчки?