Беззаботные годы - стр. 46

– Нам надо еще забрать заказ у мясника, Тонбридж.

– Хорошо, мэм.

Она переколола шляпную булавку, которая, казалось, впивалась ей прямо в голову. Срезать розы теперь слишком жарко, придется подождать до вечера. После обеда она немного отдохнет, а потом выйдет в сад. В такую погоду она жалела о каждой минуте, потраченной не в этой прохладной машине.

Мясник вышел с бараниной в свертке. И первым же делом рассыпался в извинениях за то, что предыдущий заказ оставлял желать лучшего. Провожая ее машину, он приподнял шляпу-канотье.

Тонбридж напутал со сладким.

– Мне нужны разные ягоды, а не только крыжовник. Боюсь, вам придется их вернуть.

В магазин Тонбридж вошел нехотя. Ему не нравилось как покупать конфеты, так и возвращать их, потому что хозяйка магазина была резка с ним и напомнила ему Этиль. Но он, конечно, подчинился. Это же его работа.

Он доставил Дюши домой со скоростью двадцать траурных миль в час, которую обычно приберегал для миссис Эдвард или миссис Хью, когда они были беременны. Дюши ничего не заметила; управление машиной – это для мужчин, пусть себе ездят так быстро, как им заблагорассудится. Если она и управляла чем-либо в своей жизни, то лишь пони, запряженным в повозку, когда была намного моложе. Однако она заметила, что вся эта суета с конфетами расстроила его, поэтому уже дома, пока он помогал ей выйти из машины, сказала:

– Надеюсь, вы наконец вздохнете с облегчением, когда гараж будет достроен, а ваша семья получит уютное жилье.

Он взглянул на нее, не меняя выражения скорбных карих глаз с красными нижними веками, и ответил:

– Да, мэм, я тоже на это надеюсь, – и закрыл дверцу машины за ней.

Объезжая вокруг дома к задней двери, чтобы разгрузить покупки, он мрачно думал о том, что в ближайшее время лишится единственной возможности отдохнуть от Этиль. Скоро она будет здесь, начнет пилить его, жаловаться на скуку, на то, что этот его ребенок постоянно хнычет, и жить ему станет так же тяжко, как раньше, пока семья оставалась в городе. Наверняка есть какой-то выход, только он никак не мог его найти.

Айлин видела, что запаздывает и отстает. Все началось хорошо: со своей домашней работой, уборкой в общих комнатах, она справилась еще до завтрака. Но потом, когда помогала мыть посуду после еды, вдруг обнаружила, что к детскому столовому фарфору не прикасались с самого Рождества; пришлось заняться мытьем, и конечно, миссис Криппс не могла отпустить ей в помощь Дотти, а Пегги и Берте требовалось еще навести порядок в верхних комнатах. Айлин не хотелось брюзжать, но, по ее мнению, миссис Криппс могла бы поговорить с девушками, чтобы помогли ей управиться пораньше. Дел оставалось еще много, но уже приближался ранний обед в столовой, а это значило, что им удастся пообедать у себя в кухне не раньше двух. Стоя в буфетной, она скатывала масло в шарики, осыпанные капельками воды, и выкладывала их на стеклянные блюда к обеду и к сегодняшнему ужину.

Дверь была открыта, Айлин слышала, как миссис Криппс покрикивает на Дотти, которая носилась туда-сюда с вымытой кухонной утварью. Из кухни долетали ароматы свежевыпеченного кекса и овсяных лепешек, напоминая Айлин, как она проголодалась; за завтраком она почти ничего не ела, а в середине утра им давали только сухое печенье. В Лондоне миссис Норфолк накрывала ко второму завтраку настоящий стол с консервированным лососем или большим куском чеддера, но, с другой стороны, ей, как миссис Криппс, не приходилось готовить на столько человек. Айлин всегда выезжала за город вместе с хозяевами на Рождество и летние каникулы. На Пасху ей давали две недели отпуска, и ее заменяла Лиллиан, горничная из дома на Честер-Террас. В этой семье Айлин служила семь лет, любила всех хозяев, а мисс Рейчел просто обожала, как одну из самых милых леди, каких она когда-либо встречала. Она не понимала, почему мисс Рейчел так и не вышла замуж, но подозревала, что у нее, как и у многих других, суженого отняла война. А все-таки работы летом всегда невпроворот – что есть, то есть. Но Айлин нравилось видеть, что дети довольны, а миссис Хью скоро снова рожать, и к Рождеству в доме опять будет маленький. Вот и все, масло готово. Она понесла блюда на подносе в кладовую и чуть не столкнулась с Дотти, та никогда не смотрит, куда несется. Бедняжка, расхворалась летом, на губе вскочила такая ужасная простуда, которая по-прежнему видна, несмотря на маскирующий крем, который Айлин одолжила ей по доброте душевной. Дотти тащила огромный поднос, нагруженный кухонным фарфором, чтобы расставить его в зале.