Безумие толпы - стр. 36

– Не надо… прошу… – хрипит он.

– Жалкое зрелище. Ты не мужик. Подобие.

Ударяю его мордой об асфальт. Нависаю сверху и ботинком наступаю на горло.

– Значит так, бывший. Сегодня она сохранила тебе жизнь.

Слегка давлю. Утырок начинает задыхаться. Бьет своими лапками по асфальту.

– Но, если ещё хоть раз Карина пожалуется на твоё навязчивое внимание к ней… Или ты вдруг станешь строгим преподом, пытающимся завалить её экзамен… Или вдруг захочешь неформально пообщаться…

– Не…не надо… прошуууууу… я ннеее… будуууууу....

Но мне похуй. Внутри просыпается хищник.

– Мы узнаем об этом, – давлю сильнее, – и выпотрошим тебя, как куропатку. Я понятно объяснил?

– Дддаааа…

– Отлично. Тогда пока живи. Но помни, что мы наблюдаем за тобой, Юрик.

Иду к машине. Мне стоило огромных усилий просто не размозжить его жалкую черепушку. Но Карина этого не хочет. Значит, хищник подчинится.

– Ну как ты? – спрашиваю её, когда мы подходим к внедорожнику.

Открываю заднюю дверь, Марат сажает Карри на сиденье. Она вся дрожит.

– Бедняжка, – Акаев качает головой, – нужно было убить утырка.

– Не нужно убийств… – она всхлипывает, – давайте уедем отсюда. Подальше.

– Как скажешь, – касаюсь её щеки, но девушка машинально дёргается.

Сука! Зверь внутри рвётся наружу. Цепи вот-вот треснут. Так что сажусь за руль и даю по газам.

То и дело поглядываю на Карину в зеркало. Она задумчиво смотрит в окно. Марат выглядит совсем разбитым. Да и мне не лучше. Это наша вина. Не нужно было вообще отпускать её одну.

– Прости, перчинка, – вздыхает друг, – не уберегли тебя. Он точно ничего не сделал?

– Нет, – тихо говорит, – спасибо вам.

Всхлипывает. Её подбородок дрожит. Карри закрывает лицо руками. Безумно хочу обнять и успокоить. Увезти так далеко, чтобы она забыла всю боль, через которую прошла. Чувствую острую потребность всегда её защищать.

– Он озверел, когда увидел фото… у Антонова вчера… в общем… – еле держится, чтобы не заплакать.

–Плачь, – говорю ей, – не стесняйся нас.

– Мы всё понимаем, перч, – криво улыбается Марат, – доверься нам.

Она молчит. Обдумывает что-то. Кусает губы. Затем начинает говорить совсем тихо…

– Меня три года подряд насиловал отчим…

Марат

Я знал! Сука… надо было Гошу прикончить ещё тогда! Извращенец поганый. Я чуть не прибил препода нашей перчинки. Как увидел, что тот прижимает её к стене, лапает, лезет в те места, куда можно лишь нам с Яром… сорвало меня с катушек.

Еле остановился.

А сейчас сижу и беспомощно слушаю, как нашу красивую невинную девочку растлевал старый извращенец. Она говорит лишь сухие факты. В эмоции не углубляется.

Но моя фантазия слишком живо рисует эти мерзости. Желваки Яра ходят ходуном. Пальцами друг впивается в руль. Он зол, как и я. И хочет прибить Гошу. Мы переглядываемся. Едва заметно киваем друг другу.

Это будет страшная месть…

– Каждую ночь… – говорит Карина, – я обдумывала план побега. Им жила. Танцы – всё, что я люблю и умею. И они спасли меня.

– Тебе больше не нужно там работать, – срываюсь, – танцуй только для нас, перчинка.

– Но…

– У тебя будет всё, – коротко бросает Яр, – только скажи, чего хочешь…

– У вас не хватит средств, чтобы мне помочь…

– Да ладно? – улыбаюсь, – ну-ка! На что там у нас не хватит?

Она надувает губки. В глазах появляется хитринка. Возвращается наша остренькая Карри. Хочет подловить нас. Моя сладкая малышка.