Бездна - стр. 7

Здесь мир не совсем дик, вдали полуразрушенный старинный замок в восточном стиле, сохранились выложенные каменными плитами дорожки, красивые диковинные цветы из щелей между ними, поддерживая очарование запущенности и неухоженности, природа как бы сама по себе.

Правда, пара цветков торчат прямо из плит, малозаметная небрежность, но я перфекционист, всегда коробят неточности.

Над ухом раздался шепот Южанина:

– Правда, красотища? Умеет создавать уют. Отыскал же дикое местечко на планете! Говорит, со времен каких-то Луёв! Ещё первых.

– Да, – согласился я, – явно с тех времен.

Что цветы растут не совсем так, как правильно, и Южанин не замечает, но, возможно, и не знает, как должны, все мы дети асфальта, так что все путём, дикое так дикое, заброшенное так заброшенное.

Чуть впереди замерцала едва видимая фигура, безобразно толстая, повернулась в мою сторону, я узнал нарочито небрежную голографию Южанина.

– Проведу тебя чуть, – прошептал он заговорщицки, – здесь заблудиться раз плюнуть. Это вот у него Сад Волшебных Колопендрей.

– Колопендров, – поправил я.

Он беззаботно отмахнулся, наяву вряд ли смог бы при его туше с такой лёгкостью махнуть бревнообразной лапой.

– Да пусть хоть колупандров! Без разницы, просто нравятся эти забавные создания Господа.

Он быстро взглянул вверх и сказал громко:

– Господи, ты слышишь? Я всеми твоими творениями доволен! Особенно что ты создал меня, такого умного и красивого.

– И скромного, – буркнул я.

– Всё в руках Господа, – ответил он со вздохом. – Возможно, он знает, что делает. Хотя для интереса мог ограничить себя во всезнании, а то жить ему будет скучно.

– Рендомничает?

– А чё? Я бы так и сделал!

Я буркнул:

– Ты не Господь.

– Но по его подобию!

– Может, – предположил я, – он вообще не живёт.

– А как же…

– А так, просто существует. Бытие – это ещё не существование.

Он не ответил, замок начал приближаться быстрее, чем должен, я не такой уж и быстрый, для проверки остановился, здание по-прежнему неумолимо двигается навстречу.

Когда широкие выщербленные ступеньки оказались в трёх шагах, замерло, всё такое же солидное, монолитное, выстроенное с расчетом на вечность.

– Всё, – прошептал Южанин, – оставляю тебя… Держись, не давай бить себя по голове. Только по жопе…

Голос его истончился, исчез, я подумал с жалостью, что хороший и компанейский друг, но что с ним, почему заметно глупеет, хотя медицина гарантирует каждому идеальное здоровье и никогда не стареющий мозг?

Видимо, дело не только в самой структуре мозга. Хотя взамен отмирающих нейронов тут же вырастают новые, так что общее количество никогда не снижается, но все же сдаёт, хотя сам не замечает, как вообще-то не обращаем внимание и мы.

Да, он наверняка пройдёт любые тесты на память, перемножит в уме сорокозначные цифры, извлечёт корень и назовет все отличия бозона Хикса от двуппера Ядзинского, но всё же что-то и как-то не так.

А вдруг меняется не только он, но и мы все, счастливые люди в счастливейшем мире?

Я зябко передернул плечами. Такого быть не должно. С нашим идеальным здоровьем и всегда работоспособным мозгом в худшем случае могли бы оставаться на прежнем уровне, но всё же вроде бы не остаёмся.

Тогда почему?

Казуальник не появился в дальнем дверном проеме или даже на ступеньках, а возник прямо передо мной, рослый и костистый, как огромный муравей в боевой стойке, с исполинским топором грубой ковки в мощной длани.