Без времени, без желаний, без истерики - стр. 13

Я видел это каждый день и не удивлялся ничему

Я видел это каждый день и не удивлялся ничему уже,

Я видел это каждый день и не удивлялся ничему уже, примерно,

Я видел это каждый день и не удивлялся ничему уже, примерно, никогда. Программа вшита в меня с рождения, перенесена генетически, поэтому я видел подобных картин сотни тысяч раз, даже когда меня ещё не существовало. Обычно ко всей этой палитре грязи прибавляются вечные выстрелы, взрывы и смерти пачками на глазах. Но пока зима, и война, которая ныне – развлечение, была в официальной ремиссии. Изредка запуская ракеты в соседние государства, люди позволяют себе получить немного эмоций.

В приёмной сидел мужчина, лет тридцати пяти, перебирающий в суматохе глазами влево, вправо, вверх и вниз, неосознанно подающий признаки внутренних конфликтов. Переодевшись в кабинете, я позвал его к себе. Молча зайдя в кабинет, он робко снял своё пальто. На нём остался старый пиджак, под которым была тонкая белая рубашка из благородной ткани, а на ногах были тёмные брюки в линейку и чёрные ботинки. На лице красовалась небрежная борода с усами, но лаконично на нём лежавшая. Видно было, что он старается выглядеть хорошо и ухоженно, но в силу неизвестных мне пока обстоятельств, назвать причины я не могу. Сев на диван, он устремил взгляд в пол. Я начал:

– Хренового утра. Моё имя Исаак. Именно так можете ко мне обращаться.

– Здравствуйте, – робко начал клиент, – могу я называть вас доктором?

– Как вам угодно, – ответил я.

– Хорошо. Моё имя Игнат. Ну, чтобы обозначить, кто я, и как ко мне обращаться.

– Игнат, – начал я, – что же. Давайте начнём сеанс. Рассказывайте, чем занимаетесь, что у вас произошло, мне важно знать всё.

– Меня зовут Игнат. Я пишу книги. Это мой способ заработка. Известен в узких кругах, но этого достаточно, чтобы содержать семью: себя, жену и пятилетнюю дочь. Вам, как психологу, вполне должно быть известно, что страсть не способна поместиться между людьми, живущими в одной квартире, спящими в одной постели на протяжении многих лет. Жена меня младше на шесть лет. В её молодых жилах ещё кипит страсть к страсти. Семейная жизнь отнимает былое беззаботное развлечение, в обмен на ответственность и взросление. Сколько было разговоров меж нами перед зачатием ребёнка. Говорила мне, что готова к семейной жизни и хочет детей, – сказал Игнат и замолчал, тяжело выдохнув.

– Не переживайте. Рассказывайте в своём ритме, я вас слушаю. Если необходимо вас подтолкнуть к вопросу, или захочется пить, обращайтесь, – сказал я.

Ничего не ответив, Игнат продолжил:

– В одну ночь, когда мы лежали и смотрели фильм в темноте перед сном, на экране началась сцена соития. Кровь прильнула к моему тазу и к конечностям моей супруги. Её рука робко стала сползать с живота к моим гениталиям, начав ласкать меня через одежду. Глаза самопроизвольно закатились, шея ощутила её тёплое сладкое дыхание, пока мои вздохи становились постепенно неравномерными. Её дыхание испустило из себя ползущий язык в моё левое ухо. Мгновенно я перестал вдыхать, как будто застывший, воздух. В голове образовался вакуум, мысли ни о чём покрылись латексным орелом и вытаращили волосы на руках и ногах. Мурашки выходили колонной одна за другой. Кровь начала бить ключом в корень между ног. Голова пыталась прижаться к плечу, но её язык не прекращал елозить в ухе. Наконец я повернулся и столкнулся языком о её язык. Мягкие сладкие губы соединились с моими в любовном вальсе. Теплота её рук, осторожно касающихся моего лица; её ноги, постепенно связывающиеся за моей спиной в узел содома; тонкие и длинные ресницы, закрывающие необъятно объёмные голубые глаза, глядя в которые видишь рождение Вселенной. Те самые остатки осколков глаз девы Марии, оставившие семя, и родившиеся в глазах объекта моего вожделения. Растекающиеся по плечам мягкие, будто младенца, русые волосы, щекочущие моё оголённое тело. Я переходил от губ к шее, от шеи к груди, и возвращался к мокрым от слюней, приоткрытым, едва улыбающимся, прикушенным губам и полным сладострастия глазам, зазывающим меня вновь к поцелую. Рукой я шевелился в копне мягких волос, а другой залазил под пастельно розовые шёлковые пижамные шорты, напрямую к кружевным чёрным трусикам. Её рука поглаживала мою голову, переменно переходя на щетинистую щёку, а другая, насколько может нежно женщина, гладила спину и рёбра, иногда спускаясь к эрегированному органу, лаская его через нижнее бельё.