Без Веры… - стр. 30
Ничего нового я для себя не открыл, но осознание, что я не взрослый в теле ребёнка, а скорее – ребёнок с воспоминаниями и знаниями взрослого, стало для меня холодным душем. Но как ни странно – помогло. Я принял себя – такого, какой есть… Пусть даже опыт говорит, что это только самое начало, но любой путь начинает с первого шага!
– Ряба! – ввинтился в уши радостный фальцет Федьки, машущего рукой от угла соседнего дома и спешащего навстречу. Н-да, вот уже беззаботное создание…
Кольнула зависть, напомнившая, что у Янчевского в нашей гимназии два старших брата, да парочка родственников более отдалённых, а это – козырь! Есть причины для беззаботности и определённой независимости. Кольнула, и прошла…
Я ответно махнул рукой, хотя и без особого энтузиазма. Катарсис[10], так и не начавшись толком, схлынул, оставив после себя звенящую пустоту в душе, но заодно смыв и липкий, постыдный страх.
– Здорово! – подлетев, он хлопнул меня по плечу, улыбаясь так радостно, будто встретил давно невиданного лучшего друга, – Ну как, выздоровел? А я тут…
Ответа он не дожидался, но впрочем, как и всегда. Не потому, что ему всё равно, а просто человек он такой, не способный удержать в себя слова и эмоции, и разом вываливая их на собеседника. По его глубочайшему убеждению, если ты постоянно не затыкаешь собеседника, вываливая своё, то это не элементарная воспитанность, а тебе просто интересно его слушать!
На душе немного потеплело. Другом его не назвать даже с большой натяжкой, но пожалуй, приятель… уже немало. Ещё человек пять в классе, с которыми у меня неплохие отношения. Получается так, что в социальном смысле я не безнадёжен, и выстраивал какие-то дружественные связи, даже пребывая в депрессивно-подавленном состоянии?
Федька шёл рядом, размахивая руками и весьма образно повествуя о событиях в гимназии за те несколько дней, что мне не было. А потом, так же внезапно…
– Лев! Ерёмин! – прервавшись на полуслове, замахал руками одному из многочисленных приятелей, и умчался, даже не оглянувшись. Настроение сразу стало тусклым, и мнительность принялась нашёптывать мне разные разности.
"– Не хочет, чтобы видели вместе" – шептало подсознание. И хотя я понимал, что это просто характер у Феди такой, но… у меня тоже – характер! Несколько лет депрессивного состояния так просто не вылечить.
В ворота гимназии я вошёл с колотящимся сердцем, бухающим в грудную клетку с силой кузнечного молота, плющащего на наковальне раскалённую болванку. Стараясь дышать размеренно и спокойно, встретил несколько взглядов, стараясь помнить, что большинству из присутствующих нет до меня никакого дела, и что насмешка в их глазах мне только кажется.
Помогает плохо, приходится всё время заниматься аутотренингом, а обстановка для этого не самая благоприятная. До начала занятий есть ещё минут пятнадцать, и в классы почти никто не торопится. Гимназисты, зайдя на школьный двор, тут же сбиваются в группы, спеша пообщаться в неформальной обстановке или затевая весёлую толкотню.
Кое-где виднеются фигуры педагогов в форменных мундирах. Большинство из них спешат в учительскую, не обращая никакого внимания на гимназистов, но есть среди них и те, кто считает своим долгом окинуть пристальным взглядом это броуновское движение, высматривая всякий непорядок.