Без семьи и наследников - стр. 11
– Вы ведь знаете, что я на Литейном больше не работаю. – Абоянцева сполоснула хрустальные рюмки под краном, насухо вытерли их полотенцем. – Жаль, у меня ничего на закуску нет. Я ведь только что приехала…
– Ничего, перебьёмся! – весело отмахнулся Ерохин. – У нас уж такое право – справляться о друзьях. Как, не нуждаетесь при этих ценах? Может, аванс сейчас дать?
– Что вы, что вы, не нужно! – замахала руками Абоянцева.
Она втайне желала, что Максим стал уговаривать её взять деньги, но тот перевёл разговор на другую тему.
– А то вижу – ремонт у вас брошенный! Ничего, закончим дело, я с малярами поговорю. Они вам из квартиры конфетку сделают. – Ерохин разлил ликёр по рюмкам. – Поручение несложное, вы не волнуйтесь. Трупов не предвидится. Просто нужно будет съездить в несколько мест в городе и в области, передать небольшие посылки. Нам нужен человек с безупречной репутацией, причём в солидном возрасте. Вы – идеальная кандидатура. Ну, за всё!
Максим поднял рюмку и по-детски открыто улыбнулся Вере. Та униженно закивала, радуясь, что её ценят, не могут обойтись. О том, что может быть в этих посылках, она сейчас даже не думала.
– Я к таким вещам не привыкла. – Абоянцева, жеманясь, отпила глоток ликёра. – У-ух, какая прелесть! – И она закрыла глаза, смакуя.
– Вас тут никто не тревожит? – так же участливо спросил Ерохин, снова наклоняя над рюмками бутылку. – Вы уж честно скажите. Может, мы и подсобим. Дело в прошлом году громкое было, с Ружецким, так мало ли…
– Я Грачёва боюсь, – честно призналась Абоянцева. – Он от своего не отступит. Каждый день жду его в гости.
– Угрожает? – вскинулся Максим.
– Нет. Но я что-то постоянно чувствую, тревожусь. Он не простит – не тот характер.
– А-а, ничтяк! – Ерохин снова поднял рюмку. – Ничего он вам не сделает, обещаю. А если что замаячит на горизонте, вы нам быстренько стукните, и мы разберёмся. Ещё раз – ваше здоровье! – И Максим звонко чокнулся с хозяйкой.
Абоянцева, счастливая и размякшая, снова закрыла глаза, наслаждаясь божественным напитком. Ерохин, не спеша, достал из-за ремня брюк короткую деревянную дубинку и сверху ударил Абоянцеву по голове.
Она, даже не открыв глаз, свалилась на кухонный пластиковый пол. Ерохин едва успел выхватить из разжавшейся руки рюмку с недопитым ликёром, поставил её на стол. Не теряя времени, Максим достал из кармана крепкую тонкую верёвку, связал лежащую без сознания хозяйку, утащил в комнату и несколько раз ударил ножом. Оставив окровавленный труп там, Ерохин вернулся на кухню, забрал бутылку с ликёром, вымыл и насухо вытер обе рюмки и поставил их в сервант.
Потом постоял немного, вспоминая, где мог оставить отпечатки пальцев, и подозрительные места протёр спиртом. После этого вернулся в комнату, вытащил сложенную в виде кошелька дорожную сумку, натянул перчатки. Открыв ящик письменного стола, смахнул в сумку пачки денег. Туда же отправил бронзовые подсвечники с пианино, фарфоровую старинную вазу с пастушками, несколько колец, винный серебряный рог со стены. Затем вытащил из секретера альбомы по искусству, запихал их в сумку, вжикнул «молнией».
От порога Ерохин оглянулся, ещё раз взглянул на залитые кровью джинсы и джемпер Абоянцевой. И лишь после этого, не спеша, проверив, всё ли в порядке, Максим закрыл дверь и незаметно спустился во двор, где его ждала иномарка.