Без права на забвение - стр. 7
5. Глава 5
Что должен сделать врач, пришедший на новое рабочее место? Оценить степень разрухи и предвидеть возможные неожиданности.
Степень разрухи я уже оценила. Теперь время заняться неожиданностями, чтобы, столкнувшись с ними, не потерять лицо.
Я еще раз прошла по кабинету и удовлетворенно посмотрела на результат работы. Фонендоскоп нашла, протерла от застарелой грязи, и он оказался даже рабочим. Тонометр нашла и термометр, ртутный: в коробочке с разбитыми собратьями один оказался целым.
Да-да, пары ртути смертельно опасны и сжирают нервную систему быстрее, чем тараканы свою любимую наживку. Утрирую, но не сильно.
В коробочке блестящих шариков ртути не было. Значит, она испарилась. Или термометры в нее переложили уже после того, как расфигачили. Мне кажется более правдоподобным первый вариант.
Раз отрава испарилась, значит, она осела в стенах и прочих предметах интерьера. И теперь медленно отравляет всех находящихся в этой комнате.
По меркам этого древнего мира никакое это и не отравление. Подумаешь, испарилась ртуть из десятка термометров. Пустяки. А вот по меркам токсикологии, которую преподавал профессор Полек, даже один разбитый термометр может крепко пошатнуть здоровье.
Недолго думая, я сгребла в охапку добытое непосильным трудом и перенесла в комнату, табличка на которой гласила: «Процедурный кабинет».
Подумаешь, буду вести прием в другом кабинете. При всей разрухе моя передислокация — меньшая из проблем. Тем более, огляделась я, процедурный кабинет почти ничем не отличается от кабинета для приема пациентов. А то, что он соединен с операционной, не мои проблемы. Скальпель в руки не возьму ни за что. Мне первый труп в собственном врачебном кладбище не нужен.
Я еще раз осмотрелась и уронила на стол тонометр с фонендоскопом. А градусник спрятала в ящик стола.
Надеюсь, здесь никто градусники не разбивал. Но, как доберусь до аптеки, надо будет не забыть и провести демеркуризацию помещений. Лучше поздно, чем никогда.
Как только я задумалась, чем бы осадить и превратить в соли пары ртути, в дверь негромко постучали.
— Войдите, — машинально пригласила я, не успев удивиться предупредительности гостя. Часом раньше местные не показались мне вежливыми.
Дверь открылась, и в комнату вошел подтянутый смуглый мужчина. Заглушая панику, я попыталась вспомнить развязных парней, встретившихся в коридоре. Вдруг это один из них?
Память на лица у меня так себе. Вдобавок все, кого я встретила здесь, из-за загара казались мне если не братьями, то близкими родственниками. Понять, языкастый это шалун или его спутник, я так и не смогла.
«Не горит, потом разберусь», — решила я и перевела взгляд на топтавшегося позади вошедшего еще одного парня, менее смуглого, но тоже черноволосого. Синие глаза которого смотрелись на контрасте с угольно-черными волосами сверхэкзотично.
Вообще-то ген ярко-синих глаз выбыл из популяции людей уже больше пятисот лет назад, по всей основной галактической группе. Сколько ни биться генетикам, рецессивный ген в доминантный без серьезного вмешательства в ДНК, ныне запрещенного, не перепрошьешь.
— Чуть нашел вас. Ильвего сказал, что вы будете в другом кабинете, — мужчина махнул рукой в сторону коридора.
«Ильвего… Ах да, Смуглого так зовут, на визитке написано», — вспомнила я быстрее, чем успела нахмуриться.