Без права на забвение - стр. 24
Засунула ладонь в карман. Электрошокер, почти как живой, скользнул в руку, и я рывком открыла дверь.
Чужие голоса вдарили по ушам, к ним добавился лязг цепей. Три незнакомца столпились вокруг Дина, стоящего на коленях. Один, самый тощий из троицы, держал его за волосы, намотанные на кулак.
Двое других держались справа от главного и радостно покрикивали. Жаль, на местном языке.
Кому и чем не угодил мой раб, хотелось бы знать.
Мое появление в общем гомоне прошло незамеченным. Пока я оценивала происходящее, тощий размахнулся и чуть не впечатал голову Дина в стену.
«Такую ж! Сотрясения не было… Сейчас будет!» — я остервенело заскрежетала зубами.
Спохватилась и поискала глазами Гэри. Он оказался на прежнем месте: в углу на коленях.
Медлить больше нельзя. Расстановка сил не в мою пользу, но вариантов все равно нет: кто здесь хозяин, решается прямо сейчас.
Слившись с пластиком в кармане, я вышла на середину комнаты.
— Что здесь происходит? — задала я самый идиотский вопрос из возможных.
Напавший выпустил волосы раба и, развернувшись в мою сторону, ухмыльнулся:
— Детка, подожди за дверью. У нас тут приватный разговор.
До боли знакомые повадки — спасибо практике по наркологии в реабилитационном центре. Гаденыш услышит только полемические приемы тамошнего контингента, и я нацепила на лицо предельно зверское выражение.
— Мамочку свою деткой называй, — я уверенно шагнула навстречу. — С тобой разговаривает доктор Полина Мелихова. Главный и единственный врач этой больницы и вашего поселения.
«Я не переборщила с грубостью и отвязностью в тоне?» — уколола мысль и сразу растворилась в нечитаемом взгляде противника. Наоборот, недобрала.
— А я Линсер, детка, — и тоже двинулся ко мне. — Ты нас прервала.
Значит, он из троицы главный.
— Линсер, ты напал на мою собственность, — решаю дальше не церемониться. — Если сию минуту ты не уйдешь, я подам заявление в полицию.
Линсер скривил рожу, мне показалось, чтобы не расхохотаться. А потом всё-таки взорвался от смеха. Два приятеля поспешили присоединиться к веселью.
— Ну... что ты, детка… то есть Полина, — отсмеявшись, Линсер приблизился еще на шаг, и меня накрыло мерзким запахом пота. — Не кипятись, это же наш Динни. Я ему приветик от Селинтии передавал, правда? — обернулся он к измученно опиравшемуся на стену Дину. — И вообще у нас здесь свои порядки, если заметила.
— Этих еще воспитывать надо, — поддакнул ему один из дружков, — кто тут первый день тусуется.
Я вижу только широкую спину культуриста с мышечным рельефом под облегающей футболкой. Даже мода на гармоничное телосложение сюда не добралась. Хоть бы на месте мозгов у него были не мышцы.
— Вот видишь, — в глазах промелькнула ярость и растворилась в карей радужке. — В чужой монастырь со своим уставом, как говорила моя прапрапрабабка, не ходят.
— У меня контракт. И договор на рабов, — стараюсь говорить спокойно и уверенно, но внутренняя дрожь отражается в голосе. — Абсолютное право собственности.
— Да ну? — издевается Линсер и демонстративно бросает похотливые взгляды на мою шею и грудь. — Уверен, что привет от Селинтии я могу передавать так часто, как захочу.
— Не в мою смену, дружок, — повторяю, чеканя каждое слово, и, напустив в голос арктический холод, смотрю прямо в зрачки мерзавца. Пытаюсь вспомнить, не его ли рожу, поигрывающую языком, я видела утром в коридоре. Безуспешно.