Без кожи - стр. 3
– Чай или кофе?
Вопрос Сархата заставил Мономаха отвлечься от своих мыслей.
– Кофе, если не возражаешь, – ответил он после паузы.
– Вообще-то, дядя Вова, вам не стоит злоупотреблять кофеином: это вредно для здоровья!
– Ты вдруг стал моим личным терапевтом? Лучше скажи, почему у тебя до сих пор нет девушки.
– Что?
– Не «чтокай» мне тут! Тебе двадцать три года, на тебя вешается половина жительниц поселка, а ты готовишь мне омлеты и варишь кофе в перерывах между постройкой дачных домиков, не имея никакой личной жизни. Это, по-твоему, нормально?
– А вы бы предпочли, чтобы я «вешался» на половину жительниц поселка? – лихо парировал Сархат.
– Нет, я бы предпочел, чтобы ты завел постоянную подружку и занимался чем-то еще, помимо работы!
– Всему свое время, дядя Вова. Как только я встречу девушку, которую не стыдно вам показать, сразу же сообщу. А пока ешьте омлет и пейте свой кофе. – И Сархат поставил чашку перед Мономахом. – Приятного аппетита!
Несмотря на то что у Мономаха есть взрослый сын Артем, он давно начал относиться к Сархату как с собственному ребенку. Как и к Денису, который появился в его жизни недавно и над которым Мономах официально установил опеку, чтобы математически одаренный парень не попал в детский дом[2]. Лучший друг, зав патолого-анатомическим отделением Гурнов, даже начал шутя называть его многодетным отцом! Мономах не возражал, даже, пожалуй, гордился этим «званием», и поэтому ему было дело до того, как сложится дальнейшая судьба его подопечных. За Дениску он не слишком беспокоился, но боялся, что Сархат может со временем стать отшельником, преданно служащим «хозяину» и не имеющим собственной семьи.
– Как думаете, Сурковой можно есть плов? – неожиданно поинтересовался Сархат, усевшись напротив Мономаха и подперев голову рукой.
– Плов? – удивился тот.
– Ну, если я его приготовлю, допустим, она станет его есть?
– Ты хочешь, чтобы она пришла к нам поесть плова?
– Точно!
– Слушай, Ханума, может, хватит уже меня сватать?
– Кто такой Ханума?
– Ну, это… в общем, был такой старый советский телеспектакль, «Ханума». Там про грузинскую сваху, которая пыталась найти мужа для дочки одного богатого тифлисского «перца».
– Тифлисского? – озадаченно переспросил Сархат. – Это где?
– Если я правильно помню, так Тбилиси раньше назывался. Это в Грузии…
Зазвонил мобильный, и Мономах даже обрадовался, что их с Сархатом «географическая» беседа прервалась. Номер был незнакомый, но он все же решил ответить: мало ли кто звонит?
– Владимир Всеволодович, – раздался в трубке молодой мужской голос, – вы, наверное, меня не помните. Я Константин Теплов, сын вашей однокурсницы Марии…
– Костя? – перебил Мономах. – Конечно же, я тебя помню!
Когда-то Маша была его закадычной подружкой. Они вместе поступили в институт, учились в одной группе и вели довольно беспутную, но запоминающуюся и полную приключений студенческую жизнь. Одно время они встречались, но быстро поняли, что не подходят друг другу, и остались друзьями. Мономах присутствовал на Машиной свадьбе и даже встречал ее из роддома вместе с ее мужем, военнослужащим, но после этого их пути разошлись. Мария, проработав около десяти лет терапевтом в частном медицинском центре, занялась преподаванием. В последний раз они виделись лет пять назад на какой-то конференции, куда Мономаха без особой надобности буквально выпихнул главврач. Однако они регулярно поздравляли друг друга с праздниками по электронной почте или по телефону – как получится. А Костю Мономах помнил долговязым студентом Первого меда, мечтавшим стать светилом мировой медицины.