Бессмертный пони. Заметки участкового терапевта - стр. 11
Специально ли делала всё это баба Ада?
Не думаю.
Ведь, если присмотреться к ней, можно было найти и плюсы.
Самозабвенно заботливой баба Ада была всю жизнь. Иногда даже личные потребности стороной обходила. Но ради родных порвала бы последнюю ночнушку на бинты.
С тех пор, как любимая долгожданная дочь погибла в автокатастрофе, а послеинсультный лежачий деда Митя ушёл в лучшие места, заботиться, забывая о себе, стало не о ком. И смысл жизни бабы Ады, вместе с точкой приложения энергии, потерялся.
Был, правда, ещё сын. Но жил не так, как бабе Аде угодно было. Мамкиной удушающей заботы шугался, как огня. Да так не ладил с нею, что, изредка позвонив, кидал трубку среди разговора. А в гости вообще старался не приходить: не отпустит ведь!
Есть люди, которым позарез нужно быть нужными. А когда не пригождаются – медленно, но верно уходят в себя. Наверное, это акцентуация, которую нужно лечить; один из сторон треугольника Карпмана. Но раньше-то об этом не знали! Раньше это нормой считалось!
Баба Ада как раз такой и была. Никому не нужна – зачем тогда жить-быть?
Оттого упала баба Ада в депрессивную пустоту. И проваливалась туда с каждым днём глубже и глубже.
– Ну, вот что мне для Вас сделать? – возмутилась я, в очередной раз придя к бабе Аде не знаю зачем. – Поговорить с Вами?
– А о чём говорить?
– Ну, не знаю. Подумайте. Что Вам интересно? В чём для Вас смысл жизни?
Баба Ада достала из складок кресла кнопочный телефон и протянула мне. Пригладила растрёпанные кучерявые волосы и выдавила, залившись слезами:
– Серёже позвони.
– Какому Серёже?!
– Сы-ы-ыну!
Найдя в списке контактов заветное имя, я набрала номер.
Длинные гудки…
– Опять не берёт, – разозлилась баба Ада. – Мать не нужна совсем! Как нашёл свою сектантку, так и испортился…
– Сектантку?
– Евангелистку, или католичку какую-то. Старше него на пять лет, с двумя детьми. Ещё одного своего родили, так нет, ей мало! Ещё двоих усыновили! Совсем на шею Серёженьке сели!
– Так дело-то хорошее, благородное…
– Да он вкалывает теперь на них день и ночь! И обо мне забыл!
– А жена его что, не работает?
– Да так, ерундой мается: поваром что ли…
– Ничего себе "ерундой мается"! – возмутилась я. – А Вы бы на выходные взяли и внуков в гости пригласили! И сами бы отвлеклись, и детям интересно с бабушкой встретиться.
– Видеть их не хочу, – сквозь зубы проговорила баба Ада. – Чужие они.
– Может, к психотерапевту Вам? Таблетки выпишет?
– Да что я, чокнутая что ли, химозу эту глотать?!
Разговор был исчерпан.
Пустота накрывала бабу Аду всё сильнее.
Вот, она уже и готовить перестала, и мыться, и убираться. Всё соцработник за неё делала. А однажды – при соцработнике отказалась из ванны вылазить. Пришлось экстренно вызывать сына. Сын орал, что его сорвали с рейса, но всё же приехал, и бабу Аду из ванны достать помог.
А потом и вовсе легла баба Ада на кровать. И вставать отказалась. Никаких инсультов, никаких болезней, что препятствовали активности. Просто легла и не встала.
Не хотела больше вставать.
Ключ от квартиры она торжественно вручила Татьяне Арсеньевне, чтоб мы проведывали её иногда. Ещё к ней приходила соцработница: худенькая, хрупкая женщина с золотыми локонами. И иногда соседка-одуван Амелия Павловна, которая к тому моменту уже инсульт перенесла. Из чувств гуманистических. Накормить, напоить, дать лекарства…