Бессмертники - стр. 31

Сильная Кларина рука лежит на плече Саймона, все их недавние беды позади. Её защита и тепло напоминают Саймону о Герти, и горло распирает. Между тем Эдди не спускает глаз с Клары. Щёки у него порозовели, лицо слегка вытянулось, будто он видит мираж.

– Что ж, запомню, – говорит Клара. И ведёт Саймона вниз по ступеням крыльца, а оттуда – в самое сердце Мишен-стрит. Жара под тридцать градусов, лотки на тротуарах ломятся от фруктов – настоящий райский сад, – и никто не пытается их остановить.

– Что будешь пить? – спрашивает Саймон.

Он роется в тесной кладовой – это даже не кладовая, а стенной шкаф, где на узеньких полках хранятся припасы: крупы, супы в банках, алкоголь.

– Сделать тебе коктейль? Могу водку с тоником, виски и колу…

Октябрь: короткие серебристо-серые дни, тыквы на парадном крыльце академии. Скелет из папье-маше нарядили в мужские балетные трусы и поставили в приёмной, возле стойки администратора. Саймон и Роберт уже не раз уединялись в академии – целовались в мужском туалете или в пустой раздевалке перед занятиями, – но Роберт ещё никогда не был у него дома.

Роберт откидывается в кресле с бирюзовой обивкой:

– Я не пью.

– Совсем? – Саймон высовывается из чулана, держась за ручку двери, и ухмыляется. – У меня где-то травка есть – это по твоей части?

– Не курю. Уж точно не травку.

– Никаких пагубных пристрастий?

– Никаких.

– Не считая мужчин, – уточняет Саймон.

За окном качается на ветру ветка, заслоняя солнце, и лицо Роберта вдруг гаснет, будто лампа.

– Это не порок.

Встав с кресла, Роберт пробирается мимо Саймона к раковине, плещет в стакан воды из-под крана.

– Да ну, – говорит Саймон, – Ты же сам прячешься!

Перед занятиями Роберт по-прежнему разминается один. Как-то раз Бо их застукал, когда они вместе выходили из туалета, и аж присвистнул им вслед в два пальца, но в ответ на его расспросы Саймон сделал вид, будто не понял. Он уверен, что если бы разболтал, Роберт не одобрил бы, а минуты наедине с Робертом – его низкий воркующий смех, ласковые ладони – слишком ему дороги, чтобы рисковать.

Роберт стоит, облокотившись на раковину.

– Если я не болтаю об этом на каждом углу, это ещё не значит, что я прячусь.

– А в чём разница? – Саймон просовывает пальцы Роберту за ремень. Ещё недавно он даже не думал, что отважится на подобную дерзость, но Сан-Франциско для него как наркотик. За те пять месяцев, что он здесь прожил, Саймон повзрослел лет на десять.

– Когда я в студии, – объясняет Роберт, – я на работе. Я молчу из уважения – к моей работе и к тебе.

Саймон привлекает его к себе, тесно прижимается бёдрами, шепчет ему в самое ухо:

– Так наплюй на уважение.

Роберт смеётся.

– Неправда, ничего ты такого не хочешь.

– Хочу. – Расстегнув Роберту молнию, Саймон лезет к нему в джинсы, хватает и стискивает член. Они так до сих пор и не переспали.

Роберт отступает:

– Ну хватит, не будь таким.

– Каким?

– Пошлым.

– Горячим, – поправляет Саймон. – У тебя же стоит!

– Ну и что?

– И что? – повторяет за ним Саймон. “И всё, всё сразу! – хочет он сказать. – И – пожалуйста!” Но вместо этого у него вырывается: – Трахни меня как сучку.

Так сказал однажды Саймону репортёр из “Кроникл”. Роберт как будто снова готов рассмеяться, но лишь кривит рот.

– Думаешь, чем мы с тобой тут занимаемся? Ничего здесь постыдного нет. Ничего.