Бессердечные изгои. Бесчувственный Казанова - стр. 8
– Есть и другие способы получить визу. – Я рассматривала свои ногти квадратной формы с лаком кремового цвета. Рассеяно задалась вопросом, не сошла ли я с ума, учитывая, что собралась предложить. Вполне возможно. Даже весьма вероятно. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.
– Правда? – Гретхен посмотрела на меня с опаской.
– Я могла бы выйти за него замуж. – Я указала на Риггса.
Тот так удивился, что даже обернулся взглянуть, не стоит ли кто-то у него за спиной. Затем снова повернулся ко мне и ткнул себя в обнаженную грудь.
– Ты ведь не обо мне говорила?
– О тебе, конечно. Ты же американец?
Он зажег сигарету и глубоко затянулся.
– Мне хочется верить, что я гражданин мира.
– А путешествуешь по этому миру с синим паспортом, выданным в Соединенных Штатах Америки? – Я вскинула бровь.
Его бесстрастное выражение лица говорило само за себя.
– Да, если тебе так важны формальности.
– Меня устраивает. Итак. Когда нам лучше пожениться? – спросила я деловито. Достала из сумочки телефон и сверилась с календарем. – Завтра после работы у меня запись на маникюр и педикюр, а в субботу косметолог, но в остальное время я свободна.
Хотя, пожалуй, могла бы отменить косметические процедуры, если ему нужно, чтобы я проявила уступчивость. Умение работать в команде – одна из моих сильных сторон.
– Прости, наверное, это из-за акцента. – Он выудил свою черную футболку из-за диванных подушек и натянул ее. – Но послышалось, будто ты только что выругалась.
– Женитьба – это не браное слово.
– Нет. Вовсе нет. – Риггс запустил пустую бутылку в мусорное ведро в другом конце комнаты, затягиваясь сигаретой. – Это хуже брани. Брань – это весело, креативно, забавно. Мат вообще бывает многоэтажный. Круто, правда?
– Ты хотел сказать трехэтажный. – Я наморщила нос. – Будем надеяться, что наши дети не унаследуют твои поразительные математические способности. – А теперь я просто дерзила. Раз уж речь зашла о подобном.
Риггс содрогнулся.
– Опять нецензурное слово. Теперь на букву «д». А ты и впрямь садистка, Поппинс.
Гретхен бегала взглядом между нами, поддаваясь отчаянию.
– Риггс, пожалуйста.
Он усмехнулся.
– Да ты чокнулась, если думаешь, что я на это соглашусь, сладкая попка.
– Это всего лишь клочок бумаги! Она уничтожит мою карьеру! – Гретхен вдруг бросилась к нему, словно девица в беде. Я стояла с отчетливым ощущением, что сегодняшний вечер тянулся уже месяцев пять. Сейчас ретроградный Меркурий?
Но Риггс не выразил ни намека на то, что готов уступить, напротив, стряхнул ее со своей руки.
– Так построй другую. Уверен, найдется маленькая задавленная репрессиями страна, которой нужен новый диктатор. Я ни на ком не женюсь ни по какой причине, никогда.
– Ты передо мной в долгу! – Гретхен уперлась ладонями ему в грудь, выглядя при этом чокнутой как никогда. – Прошу. Моя карьера не может так закончиться. Ты же знаешь, что женщине в политике после секс-скандала нет пути назад.
Она сползла вдоль его тела и стала умолять на коленях.
Риггс смотрел на нее сверху вниз. Челюсти напряжены, взгляд пустой. Я гадала, что же отвращало его больше: то, что она умоляла его пожертвовать ради нее свободой, или же перспектива жениться на мне?
Я знала, что я не из тех женщин, которых выбирают такие мужчины, как Риггс. И хотя я выглядела весьма неплохо, все же не была такой откровенно сексуальной, как Гретхен, которая, в свои сорок походила на голливудскую красотку: аппетитные формы, роскошные светлые волосы и полные губы, повидавшие больше шприцев, чем наркоман. Я же пошла по пути Кейт Миддлтон. Здоровые каштановые локоны, консервативные платья и стройная фигура, на которой особо не за что ухватиться. Эх. Вот бы можно было ухватиться за тревогу и нерешительность.