Бессердечная - стр. 8
Я еще несколько секунд сидел в прострации и пытался сообразить, где взять галстук.
Погодите, какие косыночки? Мы в пионервожатые записываемся?
— Идиотизм, — бурчу я, топая к кофемашине.
Пришлось изменить собственному наказу налить воду из бачка унитаза — использовал ту, что предназначалась для растений. Мутно-желтый цвет с белым осадком на дне приятно тревожил душу, пока я ложечкой размешивал четыре ложки соли. А что? Перепутал сахарницу и солонку. С кем не бывает, всю ночь не спал.
Схватив нужную папку, я бросаюсь в кабинет Марьяновны, придерживая блюдце с горячим напитком. Сама Стерлядь сидит, уставившись бессмысленным взглядом в монитор и даже не поднимает головы, стоит мне перешагнуть порог.
— Почта, задания, кофе! — громогласно объявляю я. Да так, что Марина морщится, потирая лоб.
— Тише можно? Зачем так орать… — вяло огрызается стерва.
Выглядит она не лучше меня. Такое ощущение, словно Белоснежка всю ночь с гномами яблочный самогон пила. Кожа и губы белые как снег, волосы черные, глаза красные.
Прямо жалко стало. Почти.
— Тяжелая ночь сильной и независимой женщины? Сорок кошек не давали спать?
Вот кто меня за язык дергает, а?
— Убью я тебя, Ливанский, — засопела Марина, но без огонька.
Она уже потянулась к чашке кофе, когда я осторожно отодвинул оружие массового поражения подальше. Встретив недоуменный взор, уловил в нем понимание. Одна бровь приподнялась, затем усмешка коснулась края полных губ.
Красивая она, эта Стерлядь. Может, не будь я мальчиком на побегушках, а Марина — стервозной начальницей, вышло бы что-то интересное. Только между нами трудовой договор и моя будущая книга. Настоящий любовный роман.
— Соль? — хмыкнула Марьяновна, убирая руку.
— Еще водичка под цветы, — иронично добавил я, выливая кофе в чахлый кактус на подоконнике.
С момента моего прихода цветы никто не поливает. Вода под них, кажется, тоже с того времени в бутылке стоит.
Марина хихикает и сразу морщится, потирая виски.
— Зато полезное дело совершил — полил кактус, — отвечает она устало. Взгляд у Стерлядь грустный, заспанный. — Никого не приглашай, начальника нет.
— Меня желательно тоже, но мир несправедлив, — буркнул я, шагнув в сторону выхода.
— Кирилл, кофе! — слышу в спину очередной приказ. Проснулась.
— Так вас же нет, — ехидно отвечаю я, в ответ раздается драконий рык.
Оборачиваюсь, а там Халк, ростом метр в прыжке, туфлю с ноги снимает. Иногда я думаю, что это у Марины лишь на меня такая реакция. По крайней мере никто не говорил о любви Марьяновны к насилию над сотрудниками. Или повезло слишком, или я такой особенный.
— Ты меня доведешь до преступления! — гаркнула Стерлядь, а я ловко закрываю дверь. Глухой удар с обратной стороны заставляет смеяться.
— За нападение с отягчающими сядете, как миленькая. Апельсины в тюрьму таскать не буду, — кричу напоследок, шагая к себе.
Раз уж такое дело, можно главу дописать. Стерлядь сегодня носа из норы не покажет. Сейчас кофе сварю, тихонько поставлю под дверью — сама заберет. Не полезу я к дракону в пасть. Молод еще, чтобы так глупо умирать.
Я отношу готовый бодрящий напиток Марине, на этот раз не экспериментируя с составом. Затем быстро отправляюсь на свое рабочее место, чувствуя влияние музы и необычайный подъем энергии в организме. Уже открыл программу, как случилось неожиданное. Наша главная начальница, которой подчинялся отдел делопроизводства, участок обеспечения питанием и хозяйственный, решила: пора бы приобщить нас к труду.