Бессердечная - стр. 13

Мне точно нечего делать в том кабинете. Пусть совесть подает признаки жизни и требует заглянуть за злосчастную дверь.

На самом деле, подозрительно. Померла?

Спустя несколько минут молчания с обеих сторон я реально забеспокоился. Ведь что случись, с меня же и спросят. Вдруг Стерлядь вздумает выпрыгнуть из окна? Там хоть крыша, но убиться или покалечиться легко.
Только по этой причине я встаю, перекрещиваюсь и смело шагаю к злосчастному месту обитания демона, заливающего наш казенный линолеум своими рыданиями.

— Марина Марьяновна, вы бы аккуратнее. Так можно стол прожечь кислотным дождем из ваших глаз, — что я несу, сам не понимаю.

В идеале не заходить бы сюда совсем. Потому что красноносая Стерлядь с подтеками туши и размазанной по лицу косметикой явно не готова к шуткам. Сейчас возьмет папку потолще, бросит в меня, и не будет больше Кирилла Ливанского — любимца женщин, детей и фанатов космической фантастики. Не умри последняя на бумаге в читательском интересе, не пришлось бы мучиться сейчас угрызениями совести, глядя на несчастное маленькое создание со взъерошенными волосами.

Хотя зря я пожалел Стерлядь.

— Издеваться пришел? — зарычала Марина не хуже пантеры в зоопарке.

Я такую видел, агрессивное существо. Пыталась прогрызть клетку, дабы головы хихикающим туристам откусить. Мне резко перехотелось шутить, хотя вряд ли шмыгающий гном мог бы реально навредить.

— Был бы в этом какой-то смысл, — смелее отвечаю я, входя и осматривая внутреннее убранство.

Отметил забитый финансовыми документами шкаф, несколько горшков с цветами и сейф — жуть как интересно. Отличный способ изобразить безразличие. И унылые стены вызывают желание полюбоваться ими.

Я дернул иголку кактуса и поморщился от боли, возвращаясь взглядом к настороженной Марьяновне. Нет, вовсе Стерлядь не страшная. Женщина в слезах даже при самом сволочном характере вряд ли способна кого-то напугать.

— Тогда зачем? — выдохнула Марина, оставаясь настороженной.

Странная. В начале ревет, потом удивляется реакции людей. Неужели она думает, будто кто-то проигнорировал бы? Впрочем, я же так и собирался поступить. 

— Услышал, что главный демон в платочек сопит. Решил поинтересоваться, не настиг ли насморк главу ада, — я пожал плечами, осторожно огибая стол и присаживаясь на самый краешек.

Марина подняла голову, чуть прищурившись от недовольства.

— Не дождешься, — усмехнулась она. На фоне смазанной штукатурки почти незаметно. Жуткое зрелище, кстати, но почему-то совсем не отталкивающе.

— Я вам так скажу, Марина Марьяновна, — я наклоняюсь ниже, разглядывая черные комочки на ресницах. Помада частично смазалась на губах. Не могу на нее без смеха смотреть. — Китайцы вас за панду примут, лучше умыться. Иначе заберут в зоопарк и в клетку посадят. У них, знаете ли, каждый бамбуковый медведь на счету. Будете потом в качестве умилительного подарка по странам кататься на потеху граждан.

И почему я никогда не могу вовремя заткнуться? Сейчас Марина меня убьет, и плакала книга Самойлову. Не увижу Мексику на Новый год, как мечтал. Все Ливанский, на том свете будешь постройки ацтеков разглядывать с облачка.

Я прощаюсь с миром, горюю и успеваю справить сорок дней в голове. Так хорошо праздновал, что не сразу понял, кто рядом так громко ржет. Не смеется, не хихикает, а именно ржет. Как тюлень на лежбище над моим последним путем в никуда.