Бесприютные. Магия и наследие рабства на Мадагаскаре - стр. 7

Дэвид. Как его звали?

Миадана. Райнитамайна. Из Морафено. Теперь их могила там, сюда они больше не приезжают.

Дэвид. А он и Андрианамбонинолона были родственниками?

Миадана. Да, было далекое родство. Но… они не ладили, и один был побежден и изгнан. Он ушел.

И всё равно, для ордалии они соединили оба праха. После всего, что случилось, они это соединили. Для ордалии.

Так что же было дальше?

Не знаю, совпадение это или нет. Совсем не понимаю. Но вот что случилось.

Стояло лето, как сейчас, намечался дождь. Рис… рис уже собрали. Пошел сильный дождь. И рис тех, кто назначил ордалию, был… он был…

Рис, принадлежавший человеку из Морафено, был весь смыт. Унесен дождевой водой. Он поплыл в Амбодивону – только его рис! [Смех.] Очень забавно. Очень, очень забавно. Весь рис, который он собрал, оказался там – за километр с лишним от него! И что же? Они стали спрашивать: «Как так вышло, что весь наш рис вода унесла на поля, а ваш не унесла, даже чуть-чуть?» Кое-кто стал говорить: «Ну да, а разве не вы положили этих двоих в одну миску?» Начался дождь. «И разве дождь не унесет это?»

Было совершенно ясно, что там случилось. И больше ордалий не назначали. Ни одной.

«Человеком из Морафено» был всё тот же пожилой астролог Рацизафи. Он и андриана по имени Сели, сосед Миаданы, стали главными устроителями этой церемонии. И когда полились дожди[7], пострадал только рис этих двоих – тех, кто предложил смешать прах двух предков.

Чем больше я узнавал об этих предках, тем больше понимал, почему они рассердились, оказавшись в одной миске. Более того, я удивился, что кому-то вообще пришло в голову смешать прах. Даже после смерти они продолжали враждовать. То была образцовая вражда. Один – предок «черных», – по преданию, сражался в магической битве против андриан, пытавшихся его поработить. (Рацизафи пытался рассказать мне об этом в первый день.) Говорят, он до сих пор так сильно переживает, что, когда открываешь его гробницу, надо завесить вход тканью: если он снова увидит Бетафо, на деревню обрушатся вихри. Мне поведали также, что, если «черный» хоть пальцем тронет могилу, стоящую рядом с домом Миаданы, внутри затрещат выстрелы. Рацизафи, проведший всю жизнь в Бетафо, не совался в ту часть деревни, насколько знали местные.

В любом случае ордалия положила начало ряду событий: община раскололась надвое, и предки сыграли в этом видную роль. Миадана намекнула на это в конце своего рассказа. По ее словам, большинство «черных» (составлявших большинство населения северной половины фоконтани и в основном живших неподалеку от рисовых полей) стали следовать примеру Рацизафи, не показываясь в центре деревни, где находилась враждебная гробница[8].

Миадана. И вскоре никто уже не приходил сюда, ни разу. То есть народ больше не идет через эти места, он идет по нижней дороге. [Мягко.] Кое-кто говорит, что мы злые, но на самом деле мы не злые!

Примерно через полгода Сели – один из двух устроителей ордалии, выходец из знати, – пострадал от того же предка еще больше. С ним случилось настоящее несчастье: один из богатейших людей в Бетафо стал безземельным нищим, не имеющим за душой ни гроша. Поговаривали, что он оскорбил Андрианамбонинолону, женившись на женщине из рода рабов, и потерял всё. Правда, некоторые добавляли, что здесь не обошлось без происков его соперников, включая и астролога. Как бы то ни было, соперники, безусловно, извлекли из этого выгоду. Почти вся его земля отошла к ним, и это стало переломным моментом: давнее недовольство бывшими рабами, постепенно захватывавшими земли знати, перешло в открытую вражду между двумя сторонами. Иными словами, ордалия предвещала последующие события, показывая, что представители двух таких родов не могут жить в одной общине. Давние трения вышли наружу, стали видны всем – и людям теперь было легче совершать те или иные поступки, а потом уверять, что они были неизбежными.