Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании - стр. 58
Механический раб из железа и пластика, который делает все, что нужно, и при этом не имеет собственной воли? А ведь это индустриальная перспектива ближайших 15—20 лет. Не правда ли, заманчивая штука для тех, кто – вполне возможно – до сих пор в глубине души считает рабство идеальным состоянием для низшего класса? А что, все логично. Наверху господа, аристократия, «лучшие люди». Ниже – человеческая обслуга для всяких тонкостей, типа науки, искусства, завивки, педикюра …А внизу рабы, питающиеся от розетки и круглосуточно вкалывающие на производственных линиях… А остальные где-то примерно пять с лишним миллиардов народу – да просто лишние!
– Нет, такое невозможно! – возразит мне проникнутый идеями человеческого достоинства читатель. – Пять столетий развития гуманистических идей не прошли даром! Человечество изменилось! Титаны Возрождения! Гуманизм! Человек – мера всех вещей! Ну, и так далее.
Вот тут мне, наверное, самое время взъяриться и, бешено сверкая глазами заорать. Что-нибудь вроде:
– Да что бы вы, болезные, понимали в гуманизме! Вы почитайте, почитайте своих гуманистов! Только внимательнее! И сами тексты, а не пересказы профессиональных «толкователей»! И вы все про ваш долбанный гуманизм узнаете!!!
Но нет, не стану я бешено вращать глазами. Так же, как не стану, истошно вопя, выдавать уважаемому читателю вышеуказанный текст. И не потому, что не согласен со смыслом, а по причинам сугубо прозаическим. Все дело в грамматике. Вот нет у меня твердой уверенности, после какой части речи следует там ставить неопределенный артикль «бл@ть». А без него вся речевая конструкция хромает. И, в общем, как-то не смотрится.
Поэтому смирим эмоции и просто пошлем читателя… э-э-э, к первоисточникам. Возьмем, к примеру, такого титана гуманизма, как Франсуа Рабле. Остановим взор на главном труде всей его жизни, на романе «Гаргантюа и Пантагрюэль». Благоговейно откроем хрупкие от времени страницы, вдохнем пыль веков, вникнем…
1. Все для человека, все во имя человека… – в правильном смысле слова
Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)!..123
Ой, нет! Авторское предисловие пропускаем, это не интересно. Приникнем сразу к сокровищницам духа, к идеальному представлению гуманиста Рабле о правильном устройстве общества. С любовью и добросердечием описывает он свой общественный идеал, размещая его в созданном братом Жаном Телемском аббатстве. Вот как живут обитатели славного аббатства:
«Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставу и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они, когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: Делай что хочешь»124. Этому же правилу, кстати, соответствует и само название аббатства, которое происходит от греческого слова θέλημα – «телема», что значит «воля, желание».
Поражает воображение здание обители гуманизма. «Здание это было стократ пышнее Бониве, Шамбора и Шантильи; в нем насчитывалось девять тысяч триста тридцать две жилые комнаты, при каждой из которых была своя уборная, кабинет, гардеробная и молельня и каждая из которых имела выход в большой зал. Башни сообщались между собой изнутри и через жилой корпус при помощи винтовых лестниц, ступени которых были сделаны частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика…»