Бесконечное восьмое марта - стр. 10
– Нравится? Три рубля стоит! – распалялся Андрюшка.
– Андрюша, а где ты деньги взял? – забеспокоилась Ольга Николаевна.
– Папа дал! Я и купил девчонкам, – он искренне радовался.
– Мальчики, надо собрать деньги и возместить Андрею расходы на подарки, – сказала учительница тоном, не терпящим возражений.
Так мальчишки впервые узнали, что Восьмое марта – это обязанность.
Довольная Алла принесла цветы домой и набрызгала для полноты ощущений «Красной Москвой». Воды букет не требовал, поэтому две недели валялся на письменном столе. Мама с ужасом смотрела на аляповатую безвкусицу, и через некоторое время по тихой засунула подарок на антресоли. Алла не заметила пропажи. Там он благополучно провёл следующие пять лет, запылился и выцвел. А когда Алла обнаружила его, разбирая вещи для переезда, без тени сожаления выбросила мёртвый букет в мусорное ведро.
***
Это было в шестом классе. Алка сидела дома и никуда не собиралась. Все подарки на восьмое марта были уже вручены, а всё вкусное съедено.
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял двоечник Лаврентьев. В полумраке подъезда его лицо соперничало глубиной зелёного оттенка со стенами. Он торопливо протянул Алке красную гвоздику и пролепетал:
– Поздравляю с восьмым марта!
Вдруг неожиданно клюнул в щёку – это был поцелуй! – сунул Алке в ладонь смятую тёплую бумажку и умчался вниз по лестнице.
Стоя на площадке, обалдевшая Алла слушала, как он стучит подошвами по ступенькам – с пятого этажа быстро не сбежишь. Наконец, дверь подъезда с грохотом захлопнулась. Алла пришла в себя и прочла записку.
На клочке тетрадного листа небрежным мальчишеским почерком было написано: «Ты, наверное, уже догадалась. Я тебя люблю. Очень».
– Вот дурак! Как я должна была догадаться? Хм… А ошибок-то нет.
Из-за этой гвоздики Алка увидела, разглядела белобрысого конопатого пацана. Она даже думала о нём некоторое время. И… Он ей понравился. И гвоздика эта, пунцовая от его смущения, понравилась. Ведь не считая вероломно выигранного, мёртвого букета, это были первые цветы в её жизни, подаренные мужчиной.
Казалось бы, этот случай просто обязан был положить начало пылкой Алкиной любви к гвоздикам.
Казалось бы…
Про отца
Шёл второй год, как Алка с родителями и братом переехали в новый дом. Родственники косяками тянулись в гости. Охали, ахали, восторгались, а порой тихо завидовали и злорадствовали: «Стены-то кривые, обойчики-то дешёвенькие. Но – площадь! Но – два этажа!»
Завидовать было чему. Из двушки на пятом в панельной коробке перебрались в собственный коттедж. Четыре комнаты, общий холл – слово-то какое буржуйское! – огромная кухня, терраса, веранда, земля. И помещение под крышей со странным названием «пазуха», и подвал, пусть там пока и приходится ползать на четвереньках, но это пока: «Выкопаете, обживётесь».
Конечно, и мамины родители приезжали. Помочь, поддержать, посоветовать. Вот и нынче – на праздники. На Восьмое марта.
Мама с утра суетится, готовит праздничный обед из того, что сумела добыть. Середина девяностых – не разгуляешься. Но приехали родители, надо сделать всё в лучшем виде: всё у нас хорошо, прекрасная семья. Отличный весенний праздник! Женский, радостный, светлый.
А папы в тот день почему-то не было дома. Он мог уехать по работе, мог уйти в магазин, пятнадцатилетняя Алла не знала, куда он пропал с самого утра. Не знала и мама, но гремела тарелками, нарочито звонко разговаривала, как могла, делала вид, что ничего не происходит. Папа вот-вот будет дома, и мы все усядемся за стол отмечать светлый праздник красоты, любви и весны.