Бесчувственный. Сердце на части - стр. 34
– Нашел! – восклицает охранник, и я тоже невольно вскидываюсь, копируя его движение. – Она на первом этаже, в закрытой секции гардероба!
– Слава богу! – выдыхаю, заметив на мониторе знакомую кучерявую макушку.
– Пойдемте, я вас провожу, – он поднимается с места и выходит наружу.
Мы с Булатом следуем его примеру.
Как выясняется, для того, чтобы удовлетворить нужды конгресса предпринимателей, работает только одна половина гардероба. А вторая – закрыта. Именно туда и пробралась моя маленькая хитрая озорница. Ума не приложу, как ей удалось это сделать, но факт остается фактом: пока я сломя голову носилась по зданию в ее поисках, она преспокойно сидела на тумбочке и играла с номерками.
– Амелия! – при виде дочери с моих губ срывается стон облегчения.
А в следующий миг я падаю перед ней на колени и, убрав с пухленького личика шоколадные прядки волос, заглядываю в глаза.
– Куда ты ушла? Почему? Я так за тебя волновалась!
– Мне стало скучно, мама, – простодушно отвечает малышка.
– Я чуть с ума не сошла! – выпаливаю я, прижимая дочь к себе. – Больше никогда так не делай!
Сердце колотится как обезумевшее. От пережитого страха, от адреналина, от облегчения... Утыкаюсь носом в мягкую головку, от который пахнет детским ромашковым шампунем, и вдруг ловлю себя на том, что по щекам бегут влажные ручейки.
Блин… Ну почему я такая чувствительная? Даже слез сдержать не могу!
– Ну ладно. Рад, что у вас все в порядке. Я пойду на пост.
– Спасибо за помощь! – обернувшись, говорю я. – Огромное спасибо!
Кивнув, охранник уходит, а мое внимание фокусируется на внушительной, почти двухметровой фигуре, застывшей позади нас.
Ладони Булата спрятаны в карманах стильных брюк. Резко очерченные губы плотно сжаты. Его взгляд – напряженный, пытливый, пронизывающий до самых костей – перемещается с моего лица на лицо нашей дочери и, задержавшись на миг длиною в вечность, возвращается обратно.
Я судорожно сглатываю. Понимаю, что только что подписала себе приговор.
– Кто это, мама? – невинно интересуется Амелька, с любопытством глядя на отца. – Твой друг?