Размер шрифта
-
+

Бес Славы - стр. 16

Отпускаю ее руки, и здесь девушка неожиданно бьет меня в грудь, отталкивает сильней и начинает что-то кричать. Не слышу, похер, что там. Лежать неудобно? Спину натирает? Ничего, это не смертельно. Зато какое удовольствие ее ждет.

Начинаю двигаться в ней. Чаще, резче. Крик перебивается стоном, зажимаю ее рот ладонью одной руки, другой сильно сжимаю женскую грудь.

А удовольствие вот оно – на грани, совсем рядом… И даже несмотря на то, что я пьяный, чувствую, что кончу с секунды на секунду.

Еще, еще...

Кончаю так бурно, так ярко, что сам поскуливаю...

Беру самый край ее сарафана и вытираю член, замечая, как светлая ткань темнеет. Что за хрень? Не может взрослая деревенская девка быть целкой. Они тут ранние. Надо было из машины гондоны прихватить, а то еще подцеплю какую венеричку.

– Эй, - зову девчонку, которая теперь лежит неподвижно, даже встать не пытается. – Ты чего?

Снова всхлип, громкий, безнадежный, снова сопровождаемый стоном раненого зверя. Блядь, ну и что с ней делать? Такое ощущение, что хуже секса со мной ничего не придумать. Меня это выводит.

– Слышишь, страдалица, может, хватит уже?

Она пытается подняться, неуклюже, тяжело. Опирается на ствол дерева и говорит:

– Уйди.

Ну и что? Цену себе набивает? Да похрен. Я молча разворачиваюсь и иду в сторону дома. Не удивлюсь, если сама через минут десять заявится.

7. Глава 6. Стася

Я не помню, как дохожу до дома. Внутри – пустота. Снаружи – слезы. Каждый мой шаг неосознанный, механический. А в тяжелой голове почти нет воспоминаний – только боль и тяжесть мужского тела сверху. Низ живота снова скручивает спазмом, как только я думаю о том, что случилось.

Боже, почему? За что? Зачем я побежала в этот парк? Зачем пила из той злополучной бутылки? И что теперь будет?

Я сама себе кажусь грязной, испорченной. Уж лучше бы сегодня это был Митя, чем… Кто? Кто был тот человек в парке? Один из парней на машине?

По дороге я никого не встречаю – и слава богу! Мне кажется, что любой бы понял, что со мной случилось. Как воровка оглядываюсь по сторонам, шарахаюсь от каждого звука и выдыхаю, когда сворачиваю на свою улицу. Закрываю ворота и сразу иду к колодцу.

Хочется утопиться в нем, но только мысль о бабушке останавливает. Открываю дверцу, снимаю ведро с ржавого гвоздя и, придерживая цепь, опускаю в воду. Ледяная вода льется на тело, меня начинает трясти еще больше, хотя ночь теплая.

Второе ведро, третье…

Но вода не смоет мой позор, ничего не вернет. Закрываю колодец и иду в дом. Вода стекает с меня, оставляет мокрую дорожку. Но голова уже работает лучше, а лучше бы остаться в забытьи.

Включаю в сенях свет, пытаюсь снять сарафан, но он намертво прилип к телу. Снизу на подоле вижу темное пятно, размытое от воды. Кровь… Снова слезы наворачиваются, и я падаю на пол, на колени, сжимая в руках мокрую ткань.

Между ног саднит, припекает. И бедра липнут друг к другу. Господи, а белье-то осталось в парке! Щеки начинают гореть от мысли, что кто-то найдет, поймет все.

Дотягиваюсь до ручки, нажимаю на лямку и оказываюсь в доме. Сюда доходит только свет из сеней, но я вижу стол и коробку на нем. Нахожу ножницы и начинаю в полутьме кромсать мокрую ткань. Цепляю кожу на животе, под грудью, но мне не больно, уже нет. Остатки голубого сарафана летят на пол, и я смотрю на него, стоя полностью обнаженной посреди дома.

Страница 16