Беременна (не) от тебя - стр. 46

Подозреваю, что нельзя ему еще ходить.

- Я рада, что ты дома, - подхожу к мужу, беру его под руку, чтобы незаметно придержать, и целую.

В щеку, как брата.

- А уж я-то как рад, - Тимур улыбается мне, и переводит взгляд на живот: - Ты точно в положении?

Киваю ему рассеянно, и тяну к дому.

- Пока тебя не было, я семейного врача вызывала. Беременность подтвердилась, - говорю мужу.

За этот день многое произошло: я снова изменила тебе с твоим же сыном, попросила его уйти, и решила жить дальше. Это ведь не любовь! Невозможно так просто полюбить человека, совсем не зная его: какие книги читал, что любит, что ненавидит, о чем думает.

За время замужества я много таких девушек, как я видела – тех, кто замужем за человеком гораздо старше. И эти молодые жены ведутся на молодых инструкторов, на тренеров, на начинающих голодных актеров. Видят молодых, дерзких и сильных, и головы теряют.

Да только не любовь это, а похоть.

- Ну и как ты справлялась без меня? – Тим садится на диван, а прибывший с ним врач начинает мерять мужу давление. – Ратмир тебя не обижал? Ян говорил, что у вас с ним проблемные отношения.

- Как видишь, я справилась.

Муж улыбается какой-то неприятной, змеиной улыбкой, которую я ни разу не видела до этого. Он по-разному вел себя со мной: покровительственно, холодно, бывало, что оскорбительно-пренебрежительно.

А так, как сейчас – нет. Так Тимур на своих конкурентов смотрел.

Должно быть, мне кажется. Чувство вины вгрызается в меня, и приписывает мужу то, чего и в помине нет.

- Кстати, дорогая, а как поживает твоя мать? Ты давно ее навещала?

- Недавно, - морщусь я. – Опять приступы: лежит, почти не встает. Это все нервы.

- Это опухоль мозга, - отрезает Тимур. – Виктор давно должен был рассказать тебе. Твоя мать умирает.

Во все глаза смотрю на мужа, прокручивая его слова в голове, и начинаю смеяться: у Тимура ужасное чувство юмора.

- Нет, - хихикаю. – У мамы стресс. Она до сих пор отойти не может от той истории с похищением. Да, у нее часто болит голова, и она не переносит шум, но… Тим, не шути так!

- А я и не шучу, - муж запивает поднесенную врачом таблетку, и молодой парень во врачебной робе смотрит на меня с отвратительным сочувствием, вызывая сосущее чувство тревоги в животе. – У Ольги глиобластома. Опухоль неоперабельна, можно было выиграть немного времени, но пришлось бы пройти курс лечения. Они оба отказались от этого. Тебе давно пора было узнать правду, милая. Я ненавижу ложь.

Ложь…

Ложь!

Нет! Папа бы сказал мне. Папа обязательно бы рассказал: у Тимура ведь есть деньги, и заболей мама – ее бы на лечение в Германию отправили. Или в Израиль, в Штаты… да хоть на луну. Деньги – за них ведь сейчас даже здоровье можно купить, а значит Тимур ошибается.

У него от лечения, от этих препаратов, просто мозг помутился.

- Не веришь мне? – приподнимает муж бровь, и в глазах его жадность: Тимур впитывает мое смятение, мою тревогу, мое непонимание и мою боль – все те эмоции, которые я не скрываю от него. – Позвони отцу, и спроси прямо. Ты взрослая уже, дорогая, так что учись принимать удары.

Врач и подбежавший медбрат помогают Тимуру подняться, и ведут в подготовленную специально для него комнату на первом этаже, а я за телефон хватаюсь. Набираю номер папы дрожащими пальцами, но на кнопку вызова нажать страшусь.