Берегини - стр. 9
— Ивар, ты сам из словен. — Асбьерн повернулся к одному из старших хирдманнов. — Что скажешь?
— Это не солнце, — проговорил Ивар, внимательно поглядев на вышивку. — Это Черная луна, знак Мораны. Видно, здесь ядовитые травы, которые умеют использовать во благо лишь ведуны. И ножи эти не для хозяйства. — Он показал на маленькие рукояти, выглядывающие из плетеных ножен. — Видите, серп выбит на одной стороне? Тоже знак Мораны, богини смерти и колдовства. А с другой стороны — знак Макоши, Великой Матери, дарующей жизнь. Так и должно быть: ведуны между Жизнью и Смертью стоят, с тем и другим дело имеют.
— Видно, что ларец колдовской, — хмуро проговорил Ормульв. — Только не пойму, с чего вы взяли, что он принадлежит той темноволосой девчонке?
Асбьерн задумчиво посмотрел на хёвдинга:
— Ларец был незаперт, когда я его нашел. Но если есть замок, значит, есть ключ. А у кого он может быть, как не у хозяйки?
— Пойдем да проверим, — сказал Эйвинд.
Ормульв промолчал, только помрачнел еще больше.
В сарае было темно и прохладно. Пахло сушеной рыбой и старой соломой, за перегородкой шумно вздыхали и шелестели подстилкой не то овцы, не то козы.
— Точно ли нас хотят продать кому-то еще? — шепотом спросила Долгождана.
— Я слышала, они говорили о датчанах, — ответила Любомира. — И о том, что за нас дадут много серебра.
— Значит, мы недолго пробудем на острове. И кто знает, увидимся ли еще.
Снаружи послышались громкие голоса и шаги. Лязгнул засов, скрипнула открывающаяся дверь и знакомый голос произнес:
— Ком хэр. Выходите.
____________________________________________
[1] Ко́нунг (др.-сканд. konungr) — верховный правитель в древней Скандинавии.
[2] Ярл (др.-сканд. Jarl) — высокий титул в средневековой Скандинавии. Первоначально означал племенного вождя, позже ярлы стали доверенными лицами конунга.
[3] Хёвдинг (höfðingʀ или hofðing) — вождь у германских и скандинавских народов. Он избирался, и титул хевдинга не наследовался.
[4] Воины из дружины конунга (ярла).
4. Глава третья
Пленницы испуганно озирались и при виде незнакомых мужчин норовили спрятаться одна за другую. Эйвинд оглядел их и спросил по-словенски, стараясь правильно выговаривать слова на чужом языке:
— Которая из вас ведунья?
— Я, — отозвалась Любомира, бесстрашно взглянув на конунга. Он увидел, что глаза у нее похожи на северное море — такие же темно-серые и такие же яростные.
— Люди на острове зовут меня Эйвиндом конунгом, — спокойно сказал он. — Как мне называть тебя?
— В доме, который сожгли твои воины, меня звали Любомирой, — ответила она.
— Хаук! — позвал вождь. И, показав на ларец, который принес расторопный воин, спросил у пленницы: — Это твое?
Девушка бросила мгновенный взгляд на Асбьерна и молча кивнула.
— Если так, — сказал конунг, — покажи нам ключ от него и расскажи, что за травы хранятся в ларце.
— А ты, вождь, в травах разбираешься или на слово поверишь? — спросила она, не поднимая глаз. Кто-то из девушек за спиной Любомиры тихо ахнул. Асбьерн усмехнулся: он-то успел узнать нрав словенской ведуньи, пока она залечивала его раны.
— Я верю, что настоящие ведуны не причиняют вреда без надобности, — словно не услышав дерзких слов, проговорил Эйвинд. — А в моей смерти тебе надобности нет.
Любомира молча сняла с шеи крепкий шнурок с маленьким медным ключом, подошла к Хауку, державшему ларец, привычным движением продела дужку в петли, замкнула замок и повернула ключ. Потом отступила назад и вздохнула: