Берегини - стр. 50

Тут Смэйни поняла, что, кажется, сболтнула лишнее, и нарочито сонно зевнула:

— Ох, устала я сегодня, умаялась… Пойду-ка я спать, внученька. И ты ложись.

.

К празднику Мидсумар всегда готовили много свежего белого сыра из козьего молока, и, несмотря на недавнюю оплошность, Долгождану снова отправили доить коз. На этот раз она зорко следила за рогатыми озорницами — ни соринки, ни шерстинки не упало в чистый подойник, даже пену сливать не пришлось. Придя в женский дом, девушка аккуратно разлила теплое молоко по глиняным горшкам, оставленным возле очага, плотно накрыла их и вышла ненадолго, чтобы сполоснуть подойник да воды глотнуть — в горле пересохло.

А когда возвращалась, услыхала доносящиеся из дома сердитые крики Ольвы и Унн. У Долгожданы сердце обмерло: никогда еще она не слышала столько гнева и ярости в голосе старшей из жен. Неужели снова что-то вытворили злобные духи? Ох, Мать милосердная… только не молоко!

Возле очага стояла разозленная Унн с мокрой тряпкой в руках, а рядом с ней — Ольва, крепко державшая сзади за локти вырывающуюся, растрепанную Лив. Щеки рабыни горели, словно по ним только что хлестнула чья-то ладонь… или скрученная плетью тряпка.

— Вот, полюбуйся, — уже спокойным голосом сказала хозяйка Долгождане, — на нашего духа нечистого, нисса пакостного. Йорунн просила приглядеть за тобой, и я велела Ольве тайно ходить следом да смотреть, что у нас в доме творится. Она и поймала Лив, когда та снова в горшок с молоком козьих горошков подбросила.

— Но зачем? — вырвалось у Долгожданы. Ольва больно дернула провинившуюся рабыню за волосы — отвечай, мол.

— Зачем? — сурово сдвинула брови Унн. Лив всхлипнула, опустила голову:

— Я думала, Асбьерн из-за нее меня разлюбил. Пусть бы знал ее нерадивой хозяйкой, скверной работницей, да и продал бы кому-нибудь или домой отвез!

Домой… Долгождана прислушалась к себе: помстилось или нет, что в мыслях о возвращении к родным берегам уже не было прежней радости?

Унн и Ольва обменялись взглядами. Молодая воительница отпустила плачущую Лив, а хозяйка взяла горшок с испорченным молоком, протянула рабыне и приказала:

— Пей.

11. Глава десятая

Вечером того же дня Долгождана пришла посидеть с Йорунн и Смэйни. Рассказала, что Лив до возвращения Асбьерна заперли в сарае с козами и Унн велела давать ей один раз в день черствый хлеб и воду. И что Ольва просила Халльдора сочинить для нее вису, которую она скажет Лейдольву, когда тот проиграет ей спор. И что Весна ходила сегодня в красивом платке и новом платье с серебряными застежками, но глаз не поднимала, словно стеснялась обновок, сделанных руками другой, умершей женщины. А когда подругам наскучило пересказывать новости, Йорунн попросила старую Смэйни:

— Матушка, расскажи, как ты попала на остров Хьяр?

— Невеселая это быль, на сон-то грядущий, — вздохнула старуха. — Ну да ладно, расскажу, коли просишь. Я была лет на десять старше тебя, когда меня продали северянам с острова Мьолль. Хозяйкой моей стала Асгерд, жена Торлейва конунга. Сильная женщина, красивая, мудрая и доброты необыкновенной. У нее тогда подрастал первенец, Орм, и меня взяли к нему в няньки. Через несколько лет родился Эйвинд, а чуть позже — его младший брат, Хельги. Всех их я растила, пестовала и любила, как родных, и они меня уважали, не глядели, что рабыня. Подарки дарили — то платок, то бусы, то гребень, и спрашивали, не хочу ли я выйти замуж. Но я не была такой красивой, как вы, и славные воины на меня не заглядывались, а забот с детьми мне и так хватало. Сами видите — до сих пор есть кого забавлять, кому колыбельные петь.