Берега свободы - стр. 11
– Факинг ниггерс!
Над ночным районом повисла гробовая тишина. Такая глубокая, что я услышал, как в соседнем доме сливает воду бачок унитаза. В ту же секунду я получил по лицу. Но не упал. Если бы упал, они сразу забили бы меня ногами. Словно игрок в американский футбол, я сделал рывок, отчаянный и сильный прыжок – и прорвался через толпу. Я побежал, и «факинг ниггерс» устремились за мной. В прошлый раз полицейская машина приехала очень кстати. Но теперь, как назло, копов не было видно. Наверное, отправились выпить американского кофейку и перекусить в любимую забегаловку – «ночная смена так утомляет». Все это я думал, пока бежал. В спину мне летели ругательства, не слишком задевая, потому что я все равно их не понимал, и куски асфальта – что было уже серьезнее.
Так мы добежали до вшивой гостиницы, где я остановился. Я счастливо выдохнул, дернул дверь… и сердце упало… заперто! Ребятишки тут же оказались рядом. Снова окружили меня и стали методично избивать. Сначала я как-то умудрялся отмахиваться и уворачиваться, все-таки я занимался боксом, будучи подростком, но потом пропустил пару ударов в голову и один, сильный, с ноги в живот. И сразу понял, что дело плохо. Могут и насмерть забить. Или так покалечат, что лицо снова придется восстанавливать в больнице. Что со мной однажды уже было. А я, ко всему прочему, в стране, где даже в благотворительной больнице лечат за деньги (тебе еще придется доказать, что ты достоин благотворительности). И вообще, если ты человек без медицинской страховки, то лучше не кричать посреди «черного» района «факинг ниггерс».
Рефлексы не умерли. Удар я держал стойко. И даже сам провел пару хуков и крюков. Один мальчонка, чья челюсть с хрустом ушла в сторону, визгливо вскрикнул. Доставил радость русскому человеку. Хорошо, что спину мне прикрывали зарешетчатые двери хостела. Только теперь стало понятно, зачем им железная решетка на двери. А как иначе – когда по улицам бродит озверелый энергичный молодняк. Каким-то чудом я достал из сумки нож, открыл его и стал им беспорядочно тыкать. Ниггеры стали ругаться громче – раньше они просто сопели, осыпая меня ударами…
Драка прекратилась в одну секунду. Громыхнул выстрел. И стая отхлынула. На пороге маленькой оружейной лавки, куда я заходил днем, стоял ее пожилой владелец. В руках он держал двуствольное ружье.
– Вы чего творите? – заорал он им по-английски. Так я, во всяком случае, его перевел. – Совсем охренели, малолетние ублюдки. – Мне очень хотелось, чтобы он говорил им именно это. – Да я вас сейчас всех постреляю к чертям собачьим за этого милого белого парня, который сегодня заходил ко мне в магазин и купил ножик, который лежал у меня на прилавке восемь гребаных лет, и я уже не надеялся избавиться от него никогда… Теперь я готов защищать его даже ценой собственной жизни. Он – мой лучший покупатель, мать вашу. – В общем, не знаю, что он им на самом деле говорил, но говорил он долго, причем – упоминал «маму». Видимо, интересовался, знают ли их жирные негритянские мамаши, чем они занимаются в столь поздний час.
Маленькие ублюдки сначала молчали. Потом начали ворчать на старика. Но тот снова возвысил голос и пошел уже вещать, как какой-нибудь американский пастор со сцены, патетично выкрикивая слова. Мне показалось, он втирает им что-то о том, что такое поведение недостойно черного человека. Что настоящий черный так не поступает. – Указал на меня, ткнув дулами ружья, так что я едва не отпрыгнул. И продолжил свою речугу. – Мол, посмотрите на этого жалкого белого. Он наверняка не знал, куда забрался. А если бы знал, никогда бы здесь не оказался…