Бенефис Сохатого - стр. 17

Избранному председателю не оставалось ничего другого, как работать с этой командой. С ней он понемногу разбирался, сокращая зарплату и урезая права неугодным, и на текущий момент только Саха держался, работая за сущие копейки. Сам не уходил, и поводов для дисциплинарного воздействия или увольнения не давал. Вредный тип. Сам не ам, и другому не дам.

– 

Не может нормальный человек выжить на такую зарплату, Баян, – Паныч подсел ближе к председателю. – Не может быть, чтобы он мясо не продавал. Или охоту не устраивал за деньги.

– 

Не пойман – не вор, сам понимаешь. Дай мне факты, и завтра его не будет.

– 

Слушай, есть толковый кандидат на его место. Нормальный парень, у меня работает…

Дальше разговор пошёл на пониженных тонах и приватно переместился в кабинет председателя, куда все собравшиеся, при всём желании, втиснуться не могли. Иван не стал проявлять излишнее любопытство, и переключился на привычный круг информаторов, исправно поставлявший новости посредством ничего не значащей, по их мнению, болтовни. О чём? Да обо всём, что случалось в обществе или на охоте. Сейчас, когда начальство уединилось с ближним кругом в кабинете, недавно ставший охотником парень вполне серьёзно интересовался – можно ли охотиться днём? Собравшиеся посмеялись, задали пару наводящих вопросов и посоветовали учить охотминимум, а с такими сложными вопросами обращаться к Сохатому. К Сахе, то есть. Плавно перешли к сегодняшнему афронту последнего и в целом обсудили биографию егеря. Иначе говоря, пересказали то, что было и так всем известно: из Якутии, в роду были потомственные охотники, слесарничал на ГРЭС в Нерюнгри, потом служил где-то, то ли оленеводом, то ли строителем. На сегодня почти единственный в обществе, кто может взять любого зверя один и в любое время, а самое большое количество лося и кабана держится в его обходе. Вдовеет шестой год, дружбы ни с кем не водит, тесного общения избегает. Коротко говоря кости помыли, а ничего хорошего не сказали. Вот поэтому Иван избегал давать повод позубоскалить болтунам на свой счёт, приходил в общество один, больше молчал и слушал, чем говорил. И сейчас понял, что никто толком ничего слыхом не слыхивал или не знает о последних происшествиях с Сахой в лесу. Что-ж, сегодня он услышал всё, что ему было нужно.

Выводы тоже сделал обнадёживающие: поймёт егерь последние намёки или нет, теперь неважно. Надо постараться устроить так, чтобы Багун выгнал его с работы. Сам по себе Саха ничего из себя не представляет и не опасен. Через день открытие сезона, скоро в лесу появятся охотники, егерю будет чем заняться, не до детективных заморочек. А у них, Ивана и Степана, будет время поразмыслить над этой идеей.

Со Степаном обсуждать это не спешил. Следовало самому продумать всё детально, а уж потом преподнести товарищу готовое решение, на правах старшего. По возрасту. Вообще он не упускал возможность обозначить некое старшинство в паре, не смотря на то, что ростом и внешностью был самым неказистым. Этакий пунктик у Ивана сложился со дня первого их знакомства. А было оно вот каким.

Ванина тёща проживала в своём доме, при котором, разумеется, была и баня. Соответственно каждое лето, после Троицы, он на своём жигулёнке выбирался в лес и заготавливал берёзовые веники. Помогать ему в этом деле было некому, тёща стара и больна, тесть давно помер, а жена и без того вертелась юлой на два дома по хозяйству. Дети по малости возраста в помощники не годились. Поэтому всё делал сам. Готовил веники по деревенски: выбирал берёзку помоложе, лез обезьяной повыше и, оттолкнувшись, собственным весом пригибал молодой ствол к земле, опускаясь на землю висячим образом. Потом держал ствол коленями и топором срубал все сучья от вершины к комлю. Когда отпускал дерево, то оно напоминало пальму: малый венчик из веток на самой вершине и оголённый ствол. Варварство, конечно, зато веников с одной берёзки выходило с десяток.