Бенефис Сохатого - стр. 11

– 

Откуда знаешь, что это бык? Головы же нет, – Багун покосился Тимура.

– 

Глянь туда. Видишь копыта? У коровы они другой формы, поуже и острее. А ещё у быка есть яйца и вон та штуковина…

Полицейские и понятые негромко засмеялись, а Баян стал быстро багроветь шеей, не оценив шутки.

– 

Ладно, это не важно. Ты вчера почему сети на протоке не проверял? Я же сказал тебе, где быть.

Тимур кивнул следователю, подзывающего его жестом подписать протокол: сейчас, мол. И сказал тихо, чуть наклонившись к председателю:

– 

Это важно. Тут пара самок осталась без быка, значит теперь уйдут искать самца в другое место. Те сети ставят все кому не лень, пусть у рыбнадзора об этом голова болит. А в лес с оружием пойдёт не каждый

,

и лося не каждый может взять. Вот таких и надо вылавливать. Припомни лучше, кому ты говорил, что я сети проверять буду?

Багун косо посмотрел на собеседника, через небольшую паузу бросил:

– 

Да много кто это слышал, людей вокруг было полно, пятница же.

Это было правдой. Приёмные дни в правлении охотобщества были многолюдные, особенно перед выходными, не сравнить с понедельником или средой.

– 

Не про пятницу речь, – Тимур бегло читал протокол, ставя зигзаг в конце текста на каждой странице, – я всех помню, кто был в этот день. Может ещё кому говорил, позже?

Спрашивал для порядка, заранее зная, что толкового ответа не услышит. Так и вышло. Багун мотнул головой, больше никому, мол. Тимур старательно вывел, где положено: «С моих слов записано верно, мною прочитано» и поставил незамысловатую подпись с датой. Всё. Теперь этим делом официально займётся полиция. Само собой, что никаких надежд на результативность действий служителей закона он не питал. Поэтому, распрощавшись с присутствующими и вежливо отказавшись на предложение Багуна подвести, Тимур шагнул в лес и для всех словно бы исчез.

Он шагал привычно бесшумно, не ломая перед собой веток и не треща сучками под ногами. Ходить так научился ещё в детстве, под патронажем бабки Евдокии, взявшей над ним шефство после гибели отца. Тише ходишь – больше слышишь. Видеть тоже в лесу надо уметь. Если взгляд тренирован правильно, то он не реагирует на фоновую картинку местности, но периферийное зрение сразу срабатывает на движение: горизонтальное или, что более заметно, вертикальное перемещение любой цели или объекта. Совсем хорошо, если можешь по ходу замечать всё необычное, нехарактерное для этого места – сломанная ветка, смятые кусты, сбитая роса, рез от топора на дереве или притоптанное костровище. Про следы и говорить нечего, этой грамоте он был обучен в совершенстве. Бабка не единожды заставляла читать развёрнутую книгу леса, и не отставала от него до тех пор, пока он подробно не расскажет кто, когда, куда и по каким надобностям тут прошёл, наследив на снегу, траве или по чернотропу. Всё это ему и самому было по душе, не сравнить со школьной зубрёжкой скучных, ненужных для жизни предметов и дисциплин. Выстраивать из незначительных примет и следов образную картинку лесных сцен и событий всегда было интересно. Соответственно сам старался не оставлять после себя никаких следов, ну или сводить их к минимуму, не привлекающего чужого внимания. Ещё бабушка Евдокия учила, чтобы лес слушала душа – көрсүк. Тогда слух и зрение отходят на второй план, уступая место изначально свойственному настоящему охотнику качеству – чутью. С привычным человеку обонянием это не имело ничего общего, а было некой интуицией или наитием, помогавшим охотнику взять добычу. Сама бабушка всегда знала где искать нужного ей зверя. Учила внука настраиваться на него и интуитивно выходить на след. А дед, по её словам, умел даже выводить зверя под выстрел. Но в этом Тимур не преуспел, если честно. Да и бабка не настаивала, упомянув о том, что это умение приходит с возрастом. Не физическим, а духовным. Что это означает, он тогда не понял.