Белый шейх: путь мести - стр. 63
Шестеро рабочих, находившихся в эпицентре произошедшего, больше не вернутся к своим семьям. Ещё десятки получили ранения и ожоги различной степени тяжести. Воздух над промышленной зоной почти на неделю затянуло едким, чёрным дымом, наблюдаемым издалека всем городом. Эта тёмная завеса зловещим знамением висела дамокловым мечем над бизнесом семьи Риядов.
Последствия наступали неумолимо, одно за другим, как падающие костяшки домино. Практически мгновенно, по предписанию прокуратуры и государственной технической инспекции, всё колоссальное производство было полностью остановлено.
На въездах на территорию промышленного объекта выставили оцепление. В кабинетах управляющих, обычно бурлящих деятельностью, теперь царила гробовая тишина, нарушаемая лишь мерными шагами следователей и скрипом открывающихся сейфов. Начиналось масштабное, беспощадное расследование.
И все улики, все собранные по крупицам факты, упрямо указывали на одного человека – Мансура Рияда. Виноватым оказывался владелец фабрики. По версии следствия, в погоне за сверхприбылями намеренно игнорировал все нормы безопасности.
По всем отчётам и аналитическим заключениям выходило, собственник годами откладывал жизненно необходимую реновацию и обновление технологического оборудования. Вскрылись старые докладные записки инженеров, предупреждавших об износе узлов. Они, как приговор, ложились на стол следователям. Теперь это были не предостережения, а доказательства преступной халатности.
Управляющие и ближайшие помощники Мансура, видя его ежедневные мучения, не могли в это поверить. Они наблюдали, как их несгибаемый босс, всегда державшийся с королевской осанкой, буквально сгорбился под тяжестью вины и горя. Он метался между полуразрушенной фабрикой, где работали спасатели, и своим офисом, превратившимся в штаб по ликвидации последствий.
Домой он практически не появлялся, ночуя прямо в кабинете на кожаном диване. Он страшно осунулся, глаза ввалились и потухли, а в обычно идеально выбритой щетине пробилась седина. Это была не вина преступника – это была беспомощность и отчаяние честного человека, столкнувшегося с чудовищной несправедливостью.
Первым его шагом, ещё до того, как были завершены все формальности, стали люди. Он распорядился немедленно и в полном объёме выплатить заработную плату всем работникам, несмотря на вынужденный простой. Семьям погибших были выплачены колоссальные компенсации – суммы, которые говорили не о попытке откупиться, а о глубоком, искреннем раскаянии и сострадании.
Каждой такой семье было официально, при нотариусе, обещано полное пенсионное содержание до совершеннолетия детей. Для многих это была единственная надежда выжить. Вопреки ожиданиям Сайеда, волны народного гнева не последовало. Были слёзы, было горе, но не было ненависти к Мансуру. Рабочие, знавшие его годами, видели его искренние страдания и были благодарны за его честность в самые тёмные времена.
Одним из самых тяжёлых ударов стало для Мансура известие о главном технологе, Алишере – ветеране предприятия, человеке невероятной скрупулёзности и честности. Тот в день аварии задержался сверхурочно, чтобы лично проверить один из спорных узлов, и случайно оказался в эпицентре. Он получил несовместимые с жизнью травмы.
Мансур, отложив все совещания, поехал в больницу. Палата интенсивной терапии встретила его стерильным холодом и тихим писком мониторов. Алишер был почти не узнаваем под бинтами и трубками. Увидев хозяина, он слабым движением пальца подозвал его ближе. Мансур склонился к нему, и технолог, собрав последние силы, прошептал ему на ухо хриплое, обрывочное признание, обжегшее Мансура словно раскалённым железом.