Белый шейх: путь мести - стр. 18
– Красиво, да? – Он закурил самокрутку. – Я здесь уже второй год. Каждый день смотрю на эти горы и каждый день вижу что-то новое.
– Горы для меня непривычное зрелище. – пробормотал Антон.
– Ты сегодня видел, как капитан разговаривал с местными торговцами? – "Профессор" выпустил кольцо дыма. – Запомни, здесь ты ничего не видел. Ничего не слышал. Иначе… – Он провёл пальцем по горлу. Внизу, в ущелье, запели цикады. Их стрекот напоминал звук работающего пулемёта.
– Не все наши вылазки такие спокойные. Боевой выход может быть назначен на любой день, постарайся, чтобы твоя по—настоящему первая боевая операция не стала последней. – "Профессор" встал, отряхивая штаны. – Совет, о местном не думай. Думать здесь – значит умереть.
Когда он ушёл, Антон размышлял над этими словами, а по возвращению ночью долго смотрел на звезды. Они здесь казались ближе, чем дома. И гораздо холоднее.
Треск короткого замыкания в электропроводке разбудил Антона раньше сигнала. Он лежал, вслушиваясь в звуки спящей казармы, храп "Медведя" с характерным присвистом, скрип коек, тиканье часов у дежурного. Через отверстие в стене пробивался лунный свет, рисуя на полу бледную полосу. Антон потянулся за сигаретами, вспомнив, как отец ругал его за эту привычку: "Армейка испортит тебя, сынок".
Предрассветную тишину разорвал скрежет железной двери. Антон открыл глаза, ещё не понимая, что его разбудило. В казарме царил полумрак, лишь тусклый свет фонаря дежурного выхватывал из темноты очертания спящих бойцов. Где-то на улице завывал ветер, заставляя дребезжать оконные стёкла в расшатанных рамах.
– Подъём! – Голос старшего сержанта Дятлова прозвучал, как выстрел. – Четыре ноль—ноль. На сборы тридцать минут!
Антон потянулся к тумбочке, нащупывая пачку "Беломора". Сигаретный дым горьким клубком заполнил лёгкие. В голове всплыл образ отца – "Опять куришь? Тебе же здоровье портить!" Он резко затушил сигарету, чувствуя странный стыд.
Сборы проходили в привычном ритме. Следом за бойцами в оружейной, Антон методично проверял снаряжение – каждый предмет должен был лежать на своём месте. Автомат Калашникова с тремя магазинами (один уже в стволе), четыре гранаты Ф—1 ("лимонки"), фляга с водой, индивидуальный перевязочный пакет, два цинка с патронами 7,62 мм. Каждый цинк весил около пятнадцати килограммов – при переходах по горам это ощущалось особенно остро.
– Белошеховский, шевелись! – "Дятел" пихнул ему в руки свёрток. – Сухой паёк на троих. И не жри всё сразу, как в прошлый раз.
Александр Ковалёв, сосед по койке, скрипел зубами, затягивая ремни разгрузки. Его лицо в тусклом свете выглядело осунувшимся, старше своих двадцати лет.
– Опять эти чёртовы цинки. – Прошептал он, поправляя плечевой ремень. – В прошлый раз я плечи до мяса стёр. Доктор сказал – если ещё раз так будет, начнётся заражение.
Антон молча кивнул, вспоминая, как две недели назад помогал Ковалёву снимать залипшую от крови форму. Тогда они впервые серьёзно поссорились – Ковалёв кричал, что больше не может, что это безумие, что они все здесь сдохнут…
Ми—8 с бортовым номером "27" уже ждал их, лопасти медленно проворачивались под порывами ветра. Капитан Лещенко стоял у трапа, сверяясь с картой. Его лицо в свете прожекторов казалось высеченным из камня – глубокие морщины, твёрдый взгляд, короткая седая щетина.