Белый шейх: путь мести - стр. 12
Длинное помещение с побелёнными стенами, по которым змеились трещины. Вдоль стен – двухъярусные койки с серыми, как пепел, одеялами. Напротив – ряд тумбочек с аккуратно разложенными по уставу зубными щётками, бритвами и прочим скарбом. В спальной части казармы, длинного барака низкими потолками, плотно размещались двадцать коек, стоящих вплотную друг к другу.
В дверном проёме, освещенный желтоватым светом тусклых ламп, стоял прапорщик Кузнецов. Его бритый череп блестел от пота, а узкие, как щели, глаза методично выискивали малейшую провинность. Кузнецов с бритым на лысо черепом и с жёлтыми от никотина зубами, посмотрел на салаг узкими словно щели глазами, не привыкшими к яркому солнцу Таджикистана.
– Подъём! Три минуты на построение! – Прапор подошёл к ближайшей кровати, нервно постукивая ладонью по бедру. Он выждал несколько секунд и заорал во всё горло.
В полумраке предрассветного часа мелькали тени новобранцев – кто-то спотыкался о разбросанные вещмешки, кто-то ругался, натягивая сапоги на еще не зажившие мозоли. Воздух был густым и тяжелым – смесь пота, дешевого табака "Примы" и едкой хлорки, которой вчера мыли пол.
Крики дневальных и металлический лязг поднимающихся с коек солдат постепенно сменились чётким топотом сапог по бетонному полу. Антон, застёгивая на ходу воротник гимнастёрки, выбежал на плац последним. Холодный утренний воздух обжёг лёгкие, заставив на мгновение остановиться.
"Белошеховский! Ты опять как сонная муха!" – Рявкнул прапорщик Кузнецов, его бритый череп блестел в первых лучах солнца. Антон встал в строй, чувствуя, как песок забивается под ремень и натирает ещё не зажившие мозоли.
Прапорщик держал планшет в руках и нервно постукивал по нему указательным пальцем. Это был верный знак, кто-то сегодня получит "неуставные" дополнительные нагрузки. Антон натягивал сапоги, чувствуя, как потные пальцы скользят по грубой коже. Его руки дрожали от усталости – вчерашний десятикилометровый марш с полной выкладкой давал о себе знать.
– Белошеховский! Ты что, в цирке выступал? – Выдал колоритную шутку прапорщик. – Быстрее!
Голос Кузнецова пробился сквозь общий шум, заставив Антона дёрнуться. Он чуть не уронил ремень, но успел поймать его в последний момент. Кто-то справа коротко хохотнул, но смех оборвался из-за быстрого взгляда Кузнецова. Внутренние часы рьяно проглатывании минуту за минутой.
Ледяная вода из ржавого крана обожгла лицо, заставив Антона резко вдохнуть. Он посмотрел в потрескавшееся зеркало над умывальником – за месяц службы его лицо изменилось до неузнаваемости: щёки впали, глаза стали глубже, а в уголках губ появились новые морщины.
– Эй, философ, подвинься! – Подал голос Саня.
Ковалёв, его сосед по казарме, толкнул Антона локтем, брызгая водой во все стороны. Его лицо, обветренное и обожженное таджикским солнцем, расплылось в ухмылке. Друга, казалось, ничего не могло огорчить, ни ранние подъезд, ни холодная вода, даже глупый юмор прапорщика он воспринимал со смехом.
– Сегодня же кросс, готовься вспомнить все маты, какие знаешь! – Ковалёв состроил весёлую гримасу.
Антон промолчал, продолжая умываться. Он знал, что Ковалёв прав – сегодняшний день будет адским. Утро уже проглотило очередные пять минут, впереди уже маячил плац с ежедневной зарядкой. Построив солдат в казарме, Кузнецов медленно прошёл вдоль шеренги, его узкие глаза выискивали малейшие нарушения. Остановился перед Ковалёвым.