Белый Север. 1918 - стр. 15
В целом Максим устроился в прошлом если не с комфортом, то вполне приемлемо. Даже неловко – словно он жизнью наслаждаться сюда прибыл, а не бороться за лучшее будущее для своей страны.
– Ну когда же, когда мы уже выступим? – спросил Максим, как только отошел официант – здесь их называли половыми. – Большевики медленно, но верно закрепляются в губернии. Ребята в типографии говорили, на днях в Ворзогорах священника арестовали, а как народ за оружие взялся – пулеметами покрошили. Почему мы это терпим? Чего ждем?
– Да вот союзничков ждем, едрить их налево! – Миха досадливо поморщился. – Британцы дважды высадку десанта переносили. Передают, у них хворь какая-то уже чуть не на половине кораблей… эта, как ее, инфлюэнца испанская. Нашли время болеть, чертовы неженки! А без союзников никак, у нас тут и пяти сотен штыков не наберется, это ежели всех считать: и Чаплинских офицеров, и наши рабочие отряды, и из уездов кто успеет подойти. А у большевиков – три тыщи, шутка ли.
– А Чаплин с Чайковским такими решительными выглядели! Пока они телятся, власть большевиков на Севере крепчает…
– А вот это вряд ли, – Миха откусил от калитки и запил чаем, смачно причмокивая. – Нашла коса на камень… Знаешь, что в Романове творится? Тьфу, он же Мурманск теперь, все время забываю. Так там большевистский председатель крайсовета, Юрьев его фамилия, сам переговоры с союзниками ведет. Потому что немецкие суда у их берегов шляются, как к себе в нужник, и плевать хотели на Брестский мир. Из-за них рыбалки нет, так что жрать нечего. А на рейде стоит британский корабль, груженный хлебом. Ну крайсовет и решил, что Москва далеко, а своя рубашка ближе к телу. Советское правительство Юрьева этого аж целым врагом народа уже объявило, а поделать-то ничего не может, руки коротки… А у нас в Архангельске большевики против центра не рыпаются, все на помощь от него надеются. Только шиш им, там своих забот полон рот. У меня кум на телеграфе служит, так рассказывал, наш исполком в центр каждый день написывает – “Помогите да помогите”. Москва отвечает: “Проводите террор”. Наши им – “На террор сил нет”.
Максим кивнул. Действительно, красного террора, о котором он столько читал, в Архангельске не наблюдалось. Чаплин и Чайковский с компанией спокойно жили в центральной гостинице, и никто по их души не являлся.
– Многих красных командиров Чаплин уже на нашу сторону переманил. Ну как красных – обычные офицеры Императорской армии это. Многие из них в Красную армию пошли, чтобы хоть под большевиками, но всяко продолжить немца бить, потому Брестский мир им как серпом по яйцам. Так что верных людей у большевиков тут мало. На Мудьюге стоит артиллерия ихняя, но у британцев самолеты есть, так что выбьют ее.
Мудьюг оказался всего лишь большим островом в дельте Северной Двины.
– Так что скоро мы вернем себе свою землю, Максимко, – Миха, смачно присербывая, допил чай. – Вот союзники подойдут – и выбьем большевиков. И не мы одни, вся Россия против них подымется.
– Слушай, а Чайковский этот, он из каких вообще? – рискнул спросить Максим. – Ну, в смысле, программа какая у него?
Миха уставился на него так, что Максим тут же пожалел о своем вопросе. Похоже, про Чайковского не знать было невозможно… Но раз это такой известный в своем времени человек, почему у Максима его фамилия ассоциируется исключительно с даже здесь уже давно покойным композитором?