Белый Север. 1918 - стр. 14
Некоторые обычаи этого времени отличались от того, что обитатель двадцать первого века считал само собой разумеющимся. Так, однажды Максим вышел на улицу и долго не мог понять, отчего прохожие косятся на него, а некоторые кривят губы и вскидывают брови. Несколько раз осмотрел свою одежду – вроде все на месте, смотрится прилично. Потер ладонями лицо – нет, сажей не вымазался, пока самовар растапливал. Что же с ним не так? Максим стал анализировать окружающих, пытаясь понять, чем отличается от них. Наконец догадался: все, как один, на улице носили головные уборы, причем независимо от погоды. Мужчина с непокрытой головой воспринимался как убогий дурачок, а женщину, пожалуй, приняли бы за проститутку. Исторические фильмы Максима к такому не подготовили, в них-то локоны героев обоих полов свободно развевались на ветру, и никто не видел в этом ничего непристойного!
Еще Максим с удивлением понял, что ростом превосходит подавляющее большинство людей начала двадцатого века. В родном времени со своими 182 сантиметрами он был разве что чуть выше среднего, а здесь возвышался почти надо всеми. Миха, которого Максим сходу обозвал про себя коротышкой, был на самом-то деле среднего для своего времени роста. Многие женщины и вовсе едва доходили Максиму до плеча. Даже в приличных заведениях, таких как эта чайная, приходилось склоняться в дверях, чтобы не стукнуться о притолоку.
Скоро Максим подметил, что на него заглядываются женщины – и не только бабы, но и дамы с барышнями, хоть он и носит одежду небогатого мещанина. В родном времени подобного не было – Максим давно смирился, что внешность ему досталась неяркая, ординарная. Конечно, в провинции девицы проявляли внимание к столичному менеджеру, но волновал их не столько он сам, сколько надежда через близость с ним улучшить свою жизнь; а чтобы заинтересовать девушку без материальных проблем, приходилось прикладывать некоторые усилия. Здесь же встреченные на улице женщины смотрели на него чуть дольше приличного, а после поспешно отводили глаза. Поразмыслив, Максим догадался, что это не он внезапно похорошел, а люди в среднем выглядят куда хуже, чем в его время. Отсутствующие или кривые зубы, жидкие волосы, оспины на лицах, косоглазие… Максим раньше не задумывался, насколько внешняя привлекательность зависит от питания и доступа к медицине. А ведь на старинных фотографиях, которые он любил рассматривать в интернете, люди смотрелись красивыми; видимо, дело в том, что хотя до изобретения фотошопа было еще далеко, фотографы умели выставлять свет и не пренебрегали ретушью.
Работа наборщика оказалась нудной, но несложной: знай себе укладывай металлические брусочки с выпуклыми печатными знаками – они назывались литеры – в строки, из которых метранпаж потом верстал страницы. С буквами проблем не возникало, только к ятям привыкнуть удалось не сразу, а вот какой пунктуатор соответствует какой литере, пришлось поразбираться; но Максим умел быстро осваивать новую информацию, менеджеру без этого никак. Ручной набор уже считался устаревшей технологией, метранпажи жаловались, что в Архангельске нет прогрессивных наборных машин – линотипов или монотипов – которые позволяли набирать текст при помощи клавиатуры.
По крайней мере обещание восьмичасового рабочего дня большевики сдержали, так что однообразный труд не слишком выматывал. Правда, жалованье не платили, только обещали со дня на день. Впрочем, похоже, никому не платили уже несколько месяцев, и не только в типографии – всем муниципальным служащим. А пачка керенок стремительно таяла.