Белолуние - стр. 11
Продавцы расхваливали свой товар, перебивая друг друга. Порой доходило до перебранки, а то и до рукоприкладства. На одной из улочек Селена наблюдала стычку торговцев кружевом, не поделивших кошелёк зажиточной горожанки, а, проезжая мимо старой ратуши, видела, как лоточницы в одинаковых передниках таскают друг друга за волосы, отстаивая право стоять ближе к проезду.
Несмотря на конфликты, все они выглядели довольными. Похоже, ссоры и драки были лишь частью привычного ритуала под названием «ярмарка», и никто из прибывших сюда не сомневался, что уж его-то расчудесный товар непременно найдёт покупателя.
Вскоре Селена оказалась там, куда стремился весь торговый люд – на центральной площади. Передвигаться тут выходило с трудом. Несмотря на то, что никакого официального запрета на проезд верхом в городе не было, большинство продавцов и покупателей перемещались на своих двоих. Так выходило и быстрее, и удобнее.
Никто не собирался уступать дорогу всаднице, и Селене пришлось терпеливо шагать в толпе.
Только увидев кренделя, карамель и пряники, которыми бойко торговали на площади, она вспомнила, что ничего не ела с самого утра. Увы, к лоточникам было не подобраться – толпа здесь роилась так густо, что проталкиваться сквозь неё пришлось бы целую вечность. Какой-то мальчишка с ожерельем из сушёной краснопёрки вынырнул из-под лошадиного брюха:
– Рыбки не изволите?
Селена наелась рыбы на две жизни вперёд, но всё же бросила ему медячок:
– Отсыпь, пожалуй!
Ловко отщипнув несколько рыбёшек, мальчик сунул их всаднице и вновь исчез. Селена зашагала дальше, жуя краснопёрку. Если разобраться, рыбка была не такой уж противной – солёненькая, с лёгким огуречным запахом. Не зря же бедняки заготавливают её на зиму в огромном количестве но, как говорят, съедают уже к концу осени.
Селена ехала через площадь, разглядывая толпу. Как ни странно, кроме простых миравийских крестьян и горожан, тут было немало красноземельцев, выделявшихся смуглой кожей и богато расшитыми балахонами. Кочевники амату встречались куда реже, но всякий раз, когда кто-то из них проходил мимо, он вёл за собой прекрасную нарядно убранную лошадь.
Тяжеловозы амату ценятся за неприхотливость, силу и, конечно, редкую красоту. Тот, кто хоть раз видел, как запряжённая великолепными рыже-пегими конями повозка мчится по дороге, поднимая пыль, вряд ли когда-нибудь сможет это забыть. Недаром даже стребийская королева ездит в карете, запряжённой шестёркой тяжеловозов амату.
Интересно, где сейчас Хегван? Как знать, может быть, и он разводит лошадей, как все его соплеменники. Ходит в штанах и жилете из грубой бычьей кожи и носит хлыст за поясом. Приезжает на ярмарки вроде этой, чтобы дорого продать жеребят, а летом пасёт огромное стадо где-то в холодных степях Забелогорья.
Селена часто вспоминала друзей. Неужели они больше никогда не встретятся, не отправятся в какое-нибудь глупое и рискованное путешествие, не станут болтать дорогой о разных пустяках, которые так приятно вспоминать, спустя время? Гараш и Риша теперь служат в армии, Лайды давно нет в живых, а Зебу… где он сейчас? Вот бы он был где-нибудь поблизости.
Что-то ударило в бок лошади. Майла шарахнулась, Селена натянула поводья, пытаясь её удержать, и вдруг разглядела торговца сушёной краснопёркой, пробиравшегося сквозь толпу. Его преследовал невысокий пухленький мальчик с огромным котом на плечах. Зебу! До преследуемого оставалось не больше пяти шагов, но расстояние не сокращалось – мешали люди, непрерывно шедшие навстречу.