Белая Рать - стр. 28
– Башен Нешданыч! – закричал Пересвет. – В окно! Быштро!
***
– И что? – спросила Рябая. – Прям никогда не выпивал?
– Ну да, – ответил Кузнец.
– Прям никогда-никогда? – повторила она голосом человека, которому на ногу уронили наковальню.
– Да, никогда.
– И как ты так изловчился? Вроде в одном мире живем. А, ладно, – Рябая махнула рукой. – Привычка тут, конечно, нужна, но если по чуть-чуть…
Женщина откупорила бутыль крепкой березовой бражки.
– Мам, ты опять? – спросил Засранец.
– Так… иди-ка, погуляй.
– Послушайте, мне действительно пора на работу.
– Да успеешь ты на свою работу.
Рябая вытащила из кармана две потертые медные чарки, вставленные друг в дружку. Со сноровкой бывалого трактирщика, она наполнила их до краев.
– Ну, кузнец, давай.
– Я не хочу.
– Надо.
– Зачем?
– За справедливость.
Рябая проглотила выпивку резко и уверенно. Кузнец же состроил кислую мину и малость отхлебнул. При этом он невольно оттопырил в сторону мизинчик.
Тут же, вверх по улице, раздался звон битого стекла.
Со второго этажа богато украшенного терема выбросился человек. Приземлился он прямиком на повозку, что притаилась среди кустов черемухи. Следом за ним, перевесив через подоконник грузную задницу, вывалился еще один.
Возница крикнул: «А ну, пошли!» – и тройка лошадей рванула с места.
Вдогонку им из окна вылетали какие-то непонятные вещи. Целая стая различных железяк и деревяшек бросилась преследовать повозку. Затем из окна выпрыгнуло лохматое краснорылое чудище, ну а последней дом покинула женщина в черном, лихо седлавшая метлу.
У терема вразнобой заголосила толпа белых ратников.
Кузнец вылил на землю остатки браги и пошел на работу.
***
– Отступники! – орал Влад, высунувшись в окно. – С ведьмой сговорились!
Зрачки мечника вернули себе обыкновенный вид. И правильно, ведь если бы он забыл об этой мелочи, то звание главного злодея досталось бы ему, а не Пересвету.
К воеводе тотчас поспешили бы два десятка ратников. Всей толпой, они убедили бы главного сделать правильные выводы. Мол, так и так, давайте сожжем Влада к чертовой матери, а то у него глаза козлиные.
Тем более, что мечник и без того успел набить оскомину этому городу. Его казнь ни за что не обошлась бы без блинов и хороводов.
Но что тогда? Что сталось бы дальше при таком раскладе?
Ответ удручает. Ведь случись все так, история белого ратника Пересвета Лютича лишилась бы большой любви, цыган, медведей, капризных мальчиков и жирной художественной справедливости.
И кому оно нужно? А никому оно не нужно.
– Предатели! – не унимался Влад. – Взять их! Взять!
***
С игривым мокрым пошлепыванием, повозка проехала сквозь паутину бельевых веревок и встала обратно на четыре колеса. Поворот остался позади.
Рой разномастного хлама разминулся с шальной тройкой и понесся дальше по улице. Нечистые силы, приведшие его в движение, ослабевали.
– Три целковых, – сказал лихач.
– Четвертак, – возразил Пересвет Лютич.
Лошади тут же замедлили бег. Вавила бросил вожжи, обернулся назад и указал на вурдалака, который вовсю догонял упряжь.
– Милсдари, поимейте совесть. У меня вот так же брат умер, – сказал он извиняющимся тоном. – За четвертак я могу, разве что, в лужу пернуть.
– Зачем? – заинтересовался сторож.
– Бажен Нежданович, у вас есть деньги?
– Есть. Но все же, зачем вы собираетесь…