Белая ложь - стр. 4
– Да, она бы их порвала, – хмыкнула Вероника. – Помнишь, как она перекроила их костюмы за ночь до шоу?
– Или как она заставила Лесли выучить речь на французском. Лесли до сих пор боится слышать слово бал.
Они засмеялись. Негромко. По-настоящему. Первый раз за долгое время.
Но смех быстро затих. Потому что что бы они ни говорили – без Клэр всё как будто замерло.
Когда Клэр была рядом, университет работал как часы. Все знали, куда идти, что делать и кому обратиться. Она не навязывалась, но умела держать всё под контролем. У неё не было врагов – только уважение. Даже самые требовательные преподаватели доверяли ей организацию мероприятий. Её уважали старшекурсники, и ей подражали младшие. Она знала имена почти всех студентов, даже тех, кто редко появлялся на общих собраниях. Без неё многое остановилось.
За стеной спортзала слышались всплески воды – команда пловцов «Пираньи» тренировалась перед соревнованиями. Иногда они перекрикивались, обсуждая технику или споря с тренером.
Через несколько дней на доске объявлений в холле появилось чёрно-белое фото:
Клэр Ланкастер. Пропала 20 декабря.
Под ним – официальное сообщение от администрации и номер для связи.
На стенах начали появляться постеры, распечатанные копировальным аппаратом в библиотеке. Некоторые студенты приносили свои фото – с балов, с поездок, с фестивалей, где была Клэр. Её портрет висел в Зале почёта – она была единственной студенткой, удостоенной такой чести ещё до выпуска.
Газеты писали о ней. Родители других студентов спрашивали о ней у администрации. В почтовый ящик университета приходили письма с вопросами, поддержкой и воспоминаниями о Клэр. Никто не хотел верить, что она могла просто исчезнуть. Не Клэр. Не та, кто держал в порядке половину жизни «Хиллкреста».
И вот, год спустя, произошло то, что сдвинуло ось их мира. И если до этого момента в «Хиллкресте» ещё теплилась надежда, то теперь она замерзла.
Была пятница, ясная и хрустящая от февральского холода. Последняя неделя зимы – та самая, когда четвёртый курс традиционно собирался на трёхдневную поездку в горы. Курорт Whiteface над Лейк-Плэсид был настоящей легендой среди студентов: лыжи, каминные залы, горячий шоколад в термосах с логотипом университета и вечера в маленьких барах с джукбоксами, играющими The Cars и Blondie.
Девушки – Джиневра Мор, Одри Блейк и Вероника Слоан – тоже собирались в этот выезд. Их спортивные сумки уже ждали у входа в «Брайер-Холл», но перед отъездом они зашли в кофейню на территории кампуса – уютное место с деревянными панелями, автоматом Pepsi в углу и потёртым диваном у окна. Они устроились за столиком у большого окна, из которого открывался вид на заснеженную аллею и кованые ворота, ведущие за пределы кампуса.
На площади перед зданием толпились студенты: кто-то в неоновых горнолыжных комбинезонах, кто-то в пуховиках Columbia, кто-то с яркими лыжными очками, надвинутыми на шапки. Смеялись, обменивались фляжками, обсуждали, в каком из коттеджей будет самая громкая вечеринка. Фоновые звуки переплетались: кто-то щёлкал зажигалкой, кто-то включил на магнитофоне Take On Me, и кто-то уже строил планы на вечер в местном СПА.
Именно в этот момент из тёмной чащи за соснами выскочил парень. Его сразу узнали – Карл Вудс, третий курс, факультет литературы. Он был известен своей привычкой бродить по окрестному лесу, слушая в наушниках альбомы