Белая королева - стр. 3
Ко времени, когда у grand mere возникла необходимость в новом наследнике, её дочь умерла от чахотки. Отказывая себе во всём ради ребёнка, она не выдержала жизни в постоянной нужде.
Grand mere нашла твоего отца безутешным и предложила ему сделку, от которой он не смог отказаться: безбедное будущее для тебя. Жизнь, в которой ты больше не будешь нуждаться ни в чём. Жизнь, где каждый день ты будешь просыпаться с серебряной ложкой во рту – законным наследием мужчины из графского рода.
А взамен – он больше никогда не увидит сына.
Ты был тогда ребёнком, но достаточно взрослым, чтобы воспротивиться. Правды о вечной разлуке тебе, конечно, не открыли: тебе хватило и известия о том, что придётся покинуть нищий, но родной дом, отправиться на другой конец страны и жить там с едва знакомой тебе бабкой, отныне встречая отца лишь на правах редкого гостя. Однако твой родитель нашёл слова, которые смогли тебя убедить.
«Так хотела бы твоя мать», – сказал он. А ты был любящим сыном.
Он так и не успел побывать в нашем доме хотя бы раз. Горюя по жене, совсем скоро он воссоединился с ней. Тоже чахотка – так сказала нам grand mere.
С собой ты привёз матушкину гитару. Не привёз – вернул: то была одна из немногих вещей, что твоя мать взяла с собой, убегая из дома. Она научила тебя играть и петь, но едва ли она могла научить тебя играть и петь так. Grand mere обронила как-то, что её дочь была хороша во многих видах искусства, которым обучают аристократок, однако едва ли хоть в одном из них её можно было назвать мастером.
Ты пел так, что заставил бы плакать камень, будь тот способен на это.
Ты не сразу принял меня. Для тебя я была лишь девочкой из чужой семьи, куда тебя привезли силой; цветком, взращённым в ненавистном саду, где ты не торопился пускать корни. Я ластилась к тебе бездомным щенком, но ты принимал моё внимание с отстранённой холодностью, и до поры я слушала твои песни тайком.
Grand mere не одобряла твоё увлечение. Когда у тебя находилось время между уроками (у тебя было много уроков, ведь тебе предстояло усвоить всё, что необходимо знать наследнику рода), обыкновенно ты уходил петь на берег реки. Я пробиралась следом и пряталась за старыми тисами, укрывавшими меня под шатрами колючих крон и за колоннами древних стволов.
Ветер доносил до меня медные монетки аккордов, шёлковые ленты гармоний, хрустальные осколки трелей и бархатные лоскуты слов, срывавшихся с твоих губ. Я собирала эти сокровища и запирала в сердце, там же, где хранила все чувства к тебе. Где хранила желание, зародившееся во мне с того дня, как ты появился под нашей крышей.
Стать для тебя такой же важной, каким стал для меня ты.
Я крала звуки твоего голоса и обрывки твоих песен, как вор, до вечера, когда неосмотрительно не подобралась слишком близко. Ты заметил меня, и я осознала это, лишь когда ты повернул голову в мою сторону, а вместо музыки ветер донёс до меня обычную речь:
– Скажи, о чём была эта песня, графская дочь?
Тогда ты называл меня только так, и только тем я была для тебя. Дочерью того, кого тебе предстояло заменить.
Прятаться дальше было бессмысленно, и я выступила из-за дерева, подняв голову и расправив плечи. Уже не вор песен, скрывающийся в тенях, – графская дочь.