Белая королева - стр. 17

Мы пересекаем двор и возвещаем о своём прибытии ударами массивного молотка по дубовым дверям, закаменевшим от времени. Нам отворяют. Приветливая прислуга впускает нас; мы представляемся ложными именами, отцом и дочерью, что держат путь на север.

Пока о нас докладывают хозяевам, мы ждём в холле. Гобелены на стенах колышутся на сквозняке, и на одном я узнаю герб легендарного, но обедневшего семейства.

– Миледи приютит вас под своим кровом и отужинает с вами, – докладывает, вернувшись, пожилая добродушная экономка. – Сын её в отъезде, а с тех пор, как дочери вышли замуж, она рада любой компании, – добавляет женщина, прежде чем повести нас в отведённые покои.

Я думаю, что тоже буду рада компании незнакомой мне леди. Может, она прольёт свет на то, зачем звезда привела меня сюда. А пока я храню молчание, и за нас обоих говорит Чародей. Спрятанная под плащ звезда, тянувшая меня в замок, мирно улеглась на груди, как только я переступила порог.

Заговаривать с экономкой мне не дозволено.

Нас с Чародеем разводят по смежным покоям. Мы договариваемся отдохнуть, пока нас не позовут к ужину. Однако, немного полежав на пропахшей пылью кровати с балдахином, я понимаю, что не могу бездействовать.

Замок прячет загадку, которую я должна разгадать. Ответ, который поможет вернуть тебя.

Я выскальзываю из комнаты и направляюсь к соседней двери. Сжимаю кулак для стука… но так и не решаюсь побеспокоить того, кто за ней.

Чародей просил об отдыхе. Если мы столкнёмся с опасностью, лучше ему и правда набраться сил.

Полутёмными галереями и винтовыми лестницами, где в креплениях на сырых стенах мерцают вместо факелов магические кристаллы, я спускаюсь обратно ко входу; покинув гостеприимный кров, обхожу замок кругом. Исследовать лабиринты незнакомых коридоров без Чародея я не рискну – неведомо, с чем там можно столкнуться. Другое дело – двор, который не кажется опасным даже в сгущающихся сумерках.

Клёкот гуляющих здесь кур окончательно развеивает мою тревогу.

Что возвращает её, так это ряд могил и курганов на заднем дворе.

Вчитавшись в строки на надгробиях, я понимаю, что набрела на родовое кладбище. Над захоронениями, примыкающими к крепостной стене, высадили деревья, сливающиеся во вторую стену – зелёную.

Моё внимание привлекает дыра, зияющая в этой стене пустотой болезненной, как вырванный зуб. Точно там росло то, что затем вырубили.

Вглядываясь в эту прореху, я и замечаю в лесу башню.

Она мерцает ровным голубым светом далёких окон, возвышаясь и над лесом, и над крепостной стеной, и над деревьями, что сторожат могилы передо мной. Я не помню, чтобы видела её, когда мы приближались к замку, – и осторожно, непонимающе прокладываю путь по мокрой траве между надгробиями.

За древесными стволами виднеется крупная каменная кладка, в одном месте обрушившаяся под гнетом веков. Я бесцеремонно перелезаю через мшистые валуны, способные преградить путь курам, но не мне. Лес тут же оказывается рядом, за пологим холмом да неширокой полоской вересковой пустоты. Вереск цепляется пальцами-веточками за подол плаща, будто силясь удержать меня, пока я приближаюсь к холму.

Башня всё так же светится над облетевшими кронами звёздным маяком.

Я замираю у подножия холма, за которым ждёт лесная тьма.

…голубой свет зовёт, манит к себе, однако звезда на моей груди неподвижна. Чем бы ни был этот свет, он горит не для меня. И едва ли безобиден.