Беглецы - стр. 9

– Залезать будешь сам, – сказал мальчик. – Мне тебя не поднять.

Ничего ужаснее Гиласу делать не приходилось: волочь умирающего по земле, подталкивать, чтобы перебрался через высокую стенку гроба, помогать кефтийцу свернуться калачиком, будто младенцу в глиняной утробе. Должно быть, все эти действия причиняли раненому немало страданий, но тот лишь изредка тихонько постанывал.

– Как ты сюда попал? – спросил Гилас, чуть отдышавшись после тяжелой работы. – Кто тебя убил?

Кефтиец закрыл глаза.

– Эти люди пришли с востока… из Микен. Они… Не знаю, как сказать на вашем языке. Птицы, которые делают вот так.

Молодой человек изобразил слабое карканье.

– Вороны?

– Да. Мы их называем Воронами. Такие же жадные и тоже слетаются туда, где смерть.

Гилас вспомнил черных воинов и их темные плащи, хлопающие на бегу, словно вороньи крылья.

Лицо кефтийца снова перекосила страшная гримаса.

– Это случилось ночью. Чтобы меня не узнали, накинул плащ из заячьих шкур… взял у одного бедняка… А Вороны приняли меня за другого… Думали, я Чужак. Что это значит – Чужак?

– Это значит, что ты родился не в деревне, – с горечью проговорил Гилас. – Предков у тебя нет, защитить некому, и живешь ты отдельно от всех, за воротами. В жертвоприношениях участвуют только деревенские, поэтому мясо тебе перепадает редко, только когда выкроишь время, чтобы поохотиться. Иногда можно зарезать овцу и наврать, будто ее горным обвалом засыпало. Все вокруг смотрят на тебя свысока. Вот что значит быть Чужаком.

– Так ты Чужак… – задумчиво произнес кефтиец, пристально глядя на мальчика. – Да, на местных ты не похож… и волосы другого цвета… ты из Диких. И много в Ликонии этих… Чужаков?

Гилас покачал головой:

– Знаю только нескольких человек.

– У тебя есть… родные?

Гилас не ответил. Нелеос нашел его и сестру на Горе, лежащих на медвежьей шкуре. Больше при них ничего не оказалось. Нелеос рассказывал, что мать их бросила. Но Гилас ему не поверил: во-первых, Нелеосу, вообще-то, доверять нельзя, а во-вторых, единственное воспоминание о матери, сохранившееся у Гиласа, говорит о другом. Он ни на секунду не сомневается: она любила сына и дочь и никогда бы не покинула своих детей.

– У нас на острове, – пробормотал кефтиец, – таких людей, как ты, зовут Дикие. Они разрисовывают кожу узорами. На тебе узоров нет… Как Вороны отличают Чужаков?

Гилас указал на левое ухо.

– У нас вырезают кусочек мочки – вот отсюда. Нелеос сразу это сделал, как только нас подобрал.

Гилас сглотнул ком в горле. Ему никогда не забыть, как кричала Исси, когда пришел ее черед.

– Вы… поклоняетесь Богине? – с трудом выговорил кефтиец.

– Кому? – удивился Гилас. – Мы поклоняемся Богу Горы и Покровительнице Зверей. Только при чем здесь…

– Это хорошо.

– Расскажи лучше про Воронов, – не выдержав, перебил кефтийца Гилас. – Кто они? Почему охотятся за Чужаками?

– Богиня… У Нее много имен, Ее везде называют по-разному… но все это одна и та же Богиня.

Гилас уже открыл рот, чтобы ответить, но тут с холма донесся крик удода: «Уп-уп-уп». Значит, скоро рассвет.

– Мне пора, – заторопился Гилас.

– Не бросай меня одного, останься!

– Не могу.

– Мне страшно! – жалобно воскликнул кефтиец. – На Кефтиу мертвых хоронят у Моря, а здесь Моря нет… Как же я вернусь домой?

– У тебя на груди рыба.

– Не рыба, а дельфин… Он из слоновой кости, а нужно что-нибудь морское! Прошу тебя…